Борис Соколов - Двуликий Берия

После ареста Берии распускались слухи, будто Хрущеву и остальным удалось упредить Берию буквально на один день. Якобы 27 июня Лаврентий Павлович собирался арестовать весь Президиум ЦК на спектакле в Большом театре. Интересно, какой глава заговора согласится накануне «дня Х» на 10 дней уехать из страны? А Берия как раз в середине июня был направлен в ГДР, где нарастали волнения и где уже после его прибытия разразилось восстание против режима Вальтера Ульбрихта. 17 июня 1953 года в советском секторе Берлина началось восстание рабочих. Причиной восстания стало повышение норм выработки с одновременным снижением расценок. Рабочие требовали объединения Германии, проведения свободных выборов и освобождения политических заключенных. Восточную Германию охватила всеобщая забастовка. Более 150 тыс. демонстрантов в Берлине требовали отставки коммунистического лидера Вальтера Ульбрихта: «У нас нет иной цели — Козлобородый (Ульбрихт. — Б.С. ) должен уйти!» и вывода советских войск: «Русские, убирайтесь вон!»

Восстание было подавлено советскими войсками 18 июня. 41 солдат отказался стрелять по демонстрантам, трое из них, ефрейтор Александр Щербин, старшина Николай Тюляков, рядовой Василий Тетковский, были расстреляны. По официальным данным ГДР, вероятно, заниженным, были убиты 40 демонстрантов и 11 полицейских. 6 участников восстания были приговорены к смертной казни, в отношении 4 приговор был приведен в исполнение. Более 400 человек были ранены и более 9,5 тыс. — арестованы.

Время для либерализации политического режима в Восточной Германии было уже упущено, и Лаврентий Павлович, нисколько не смущаясь, бросил против практически безоружных демонстрантов пехоту и танки из состава советских оккупационных войск. По неофициальным данным, убитых было несколько сотен. Берия прилетел в Москву только утром 25-го или 26-го и сразу попал с воздушного корабля на последний в своей жизни «бал» — заседание Президиума ЦК (ему сказали, что не ЦК, а Совмина).

Кстати сказать, в подавлении восстания в Восточной Германии проявилась вся сущность Берии. Лаврентий Павлович готов был осуществлять далеко идущие реформы, но только сверху, без участия масс. Любые же выступления против коммунистического правления, пусть даже под сходными реформаторскими лозунгами, он беспощадно подавлял.

Между прочим, допрашивавшие Берию Руденко и Москаленко почему-то ничего не знали о поездке Берии в Восточную Германию (или делали вид, что не знали) и потому не усомнились в показаниях его любовницы. А может быть, они же эти показания и продиктовали, включив сюда и нелепицу о свидании, будто бы запланированном Берией в день заседания Президиума ЦК.

Кстати сказать, большинство свидетельниц наверняка выставляли себя жертвами насилия, чтобы их не заподозрили в симпатиях к поверженному «врагу народа». Поэтому сегодня трудно сказать, кто из бериевских партнерш отдавался добровольно, а кто — по принуждению.

Материалы Саркисова о любовных похождениях Берии, собранные Абакумовым, стали настоящей находкой для свергнувших его коллег, поскольку ничего весомого в подкрепление версии заговора найти не удавалось. Да и в предыдущей деятельности Лаврентия Павловича особого криминала по меркам того времени сыскать не удавалось. На июльском пленуме секретарь ЦК А.А. Андреев порадовал присутствующих таким откровением: «Берия добивался всячески, чтобы все члены Политбюро были чем-нибудь отмечены, чтобы были с пятнами, а он, видите ли, чист. И на самом деле, смотрите, к нему ничего не предъявишь — чист». Члены ЦК дружно рассмеялись. Они-то догадывались, что Маленкову, Молотову, Хрущеву и прочим не составляло труда искупаться в дерьме и без всякой помощи Лаврентия Павловича.

Искренний, здоровый смех участников пленума вызвал и Ворошилов, когда привел такое доказательство, что Лаврентий Павлович не пользовался авторитетом у подчиненных — после ареста Берии ни один чекист не написал письмо в его защиту, где говорилось бы: «Что вы сделали с нашим великим вождем, как мы будем обходиться без нашего Берии?..» Партийные руководители хорошо знали, что таких писем не было и тогда, когда арестовывали предшественников Берии: Ягоду, Ежова, Абакумова. Да и вздумай Сталин отправить Климента Ефремовича «в штаб Тухачевского», за него не посмел бы заступиться ни один из командиров и комиссаров Красной Армии.

За Лаврентием Павловичем были и реальные преступления: репрессии невиновных в Грузии в 30-е годы, расстрел польских офицеров в 1940-м, казнь советских генералов и политзаключенных в 1941-м, депортация «наказанных народов», тысячи, десятки тысяч загубленных жизней (но все же не сотни тысяч, как у Ежова, и не миллионы, как у «кремлевского горца»). Однако ответственность за все эти преступления он делил со Сталиным и другими партийными руководителями. Наследники генералиссимуса пока не готовы были заклеймить за необоснованные репрессии его самого, боясь окончательно подорвать веру народа в коммунизм.

Коллеги Берии по Президиуму ЦК чужой крови пролили ничуть не меньше, чем Лаврентий Павлович. Хрущеву в самый разгар террора довелось возглавлять Московскую парторганизацию, а с января 1938-го — Украинскую. В обеих было неизмеримо больше членов, в том числе ответственных работников, чем в подведомственной Берии Компартии Грузии. А пресловутые «тройки», отправлявшие людей на смерть, обычно состояли из прокурора, начальника НКВД и главы местной парторганизации. Интересно, во сколько десятков раз больше людей было в тех расстрельных списках, что подписывал Никита Сергеевич, по сравнению с теми, что на совести Лаврентия Павловича в Грузии? Впрочем, став главой НКВД, Берия за предвоенные и военные годы догнал Хрущева. Придя к власти, Никита Сергеевич с помощью своего человека во главе КГБ И.А. Серова постарался свои московские и украинские списки уничтожить. Остались только выступления Никиты Сергеевича, публиковавшиеся в печати. Их стоит перечитать.

Еще в январе 1936 г. в одной из речей Хрущев заявил: «Арестовано только 308 человек; для нашей московской организации — это мало». А 22 августа того же года на московском партактиве коснулся процесса Зиновьева и Каменева: «…Товарищ Сталин, его острый ленинский глаз… всегда метко указывал пути нашей партии, откуда могут выползти гады. Надо расстрелять не только этих мерзавцев, но и Троцкий тоже подлежит расстрелу…» И тотчас призвал к расправе над сыном одного из подсудимых, И.П. Бакаева: «…На одной московской фабрике («Дукат») работал бакаевский змееныш, под своей фамилией. А парторганизация не знает даже таких одиозных фамилий… Раз фамилия Бакаев, то должны осмотреть его под лупой… Где же бдительность?.. Надо уметь организовывать работу, уметь брать человека на прицел, изучить его быстро и довести дело до конца…» Вот и Берию Никита Сергеевич, взяв на прицел, быстро довел до конца, т. е. до расстрела.