Джеффри Робертс - Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953

Как пишет Дэвид Холловей: «Представление Сталина о послевоенном устройстве мира во многом определялось возрождением мощи Германии после Первой мировой войны и двойной угрозой, которую для Советского Союза представляли Германия на западе и Япония на востоке. Он предвидел, что в конечном итоге мощь Германии и Японии будет восстановлена после Второй мировой войны, но хотел задержать это восстановление на как можно больший срок. Он опасался, что Великобритания и США будут способствовать восстановлению мощи этих стран, чтобы уравновесить силу Советского Союза. Именно поэтому было важно занять позицию, которая позволила бы предотвратить, отсрочить или оказать противодействие восстановлению мощи Германии и Японии и обеспечить Советскому Союзу доминирующее положение в Европе и Азии»109.

В Европе эту сложную ситуацию, связанную с восстановлением мощи Германии и с его опасениями по поводу непоследовательных действий западных союзников, Сталин был намерен решить путем создания долгосрочного альянса славянских государств. На Дальнем Востоке решением было создание прочного советско-китайского альянса. Еще одна параллель с событиями в Европе касалась роли китайских коммунистов в предлагаемой Сталиным схеме послевоенной ситуации на Дальнем Востоке. Сталин побуждал китайских коммунистов (так же, как и европейских) создать национальный фронт борьбы с общим врагом – в этом случае с Японией – и взять курс на установление после войны демократического прогрессивного режима. Для Мао и Коммунистической партии Китая принять такой политический курс было непросто, ведь они уже почти двадцать лет с переменным успехом вели гражданскую войну с националистским правительством Чан Кайши. Тем не менее, все говорит о том, что Мао принял предложенную Сталиным стратегию, если и не следовал всем его советам касательно тактики. Он, как и коммунисты Восточной Европы, осознавал многочисленные плюсы военного вмешательства СССР в войну против Японии110. Естественно, эта перспектива вызывала беспокойство Чан Кайши, но он успокаивал себя обещанием Сталина признать его режим как единственное законное правительство Китая. В одном из разговоров с Гарриманом Сталин в шутку назвал Мао и его товарищей «маргариновыми коммунистами». Посол понял это так, что они не настоящие коммунисты, а патриоты, которых больше всего заботят национальные интересы страны. Относительно Азии, как и относительно Европы, Сталин последовательно убеждал своих западных союзников в том, что «советизация» уже не числится на политической повестке дня Советского Союза.

На Потсдамской конференции Сталин сказал Трумэну, что будет готов начать нападение на Японию к середине августа. Трумэн был этим доволен. «Я получил то, зачем приехал, – признался он своей жене 18 июля. – Сталин начнет войну 15 августа и без всяких условий… Я бы сказал, что через год мы закончим войну, и я думаю обо всех мальчиках, которые не будут убиты. Это очень важно»111. Согласно английской версии записи беседы Сталина с Черчиллем 18 июля, «было ясно, что Россия намерена атаковать Японию вскоре после 8 августа. Маршал [Сталин] полагал, что это может произойти двумя неделями позже»112. Во время беседы с начальниками штабов Великобритании и США 24 июля Антонов сказал, что советские вооруженные силы будут «готовы к началу боевых действий во второй половине августа»113. Эти утверждения соотносились с данным советской стороной на Крымской конференции обещанием начать военные действия через два или три месяца после поражения Германии, с военными планами Советского Союза на Дальнем Востоке (которые еще не были приняты окончательно), а также с привычной для Сталина и Антонова тактикой предоставления западным союзникам более ранних дат начала наступательных действий Красной Армии – как из соображений безопасности, так и на случай непредвиденных обстоятельств (таких, как погодные условия).

Хотя Антонов во время Потсдамской конференции активно обсуждал участие СССР в войне на Дальнем Востоке с командованием союзнических войск, в официальных заседаниях конференции этот вопрос практически не фигурировал. Сталину было нечего сказать; на политическом уровне сделка была заключена, и машина военного планирования и подготовки уже медленно двигалась в направлении наступательных действий. Он мог бы поднять вопрос о послевоенной оккупации Японии, однако было самоочевидно, что американцы не будут обсуждать выделение Советскому Союзу оккупационной зоны, пока СССР не вступил в войну. На Потсдамской конференции как Сталин, так и Антонов придерживались мнения, что вступление Советского Союза в войну зависит от альянса с Китаем, который должен присоединиться к решениям, принятым в Ялте, однако это не было обязательным условием. Если бы Китай отказался удовлетворить требования Сталина в отношении Порт-Артура и Даляня, Красная Армия просто захватила бы их силой. С позиций Трумэна, картину осложнял тот факт, что к моменту начала Потсдамской конференции американцы уже не были так заинтересованы в участии СССР в войне против Японии. С военной точки зрения оно уже не имело такого жизненно важного значения, как прежде. Еще больше американцев укрепило в этом мнении успешное испытание атомной бомбы, проведенное 17 июля, и все более очевидные признаки того, что японцы уже готовы просить мира. О том, что позиция Америки по вопросу участия СССР в войне на Дальнем Востоке поменялась, говорило и отношение Трумэна к Потсдамской декларации, подписанной 26 июля 1945 г. Это было официальное заявление, в котором Великобритания, США и Китай требовали от Японии подписать безоговорочную капитуляцию или столкнуться с перспективой «неизбежного и окончательного уничтожения». В первоначальном варианте проекта декларации в число подписавшихся входил Советский Союз, и помимо военных сил Соединенных Штатов, Великобритании и Китая, в ее тексте упоминалась «огромная военная мощь Советского Союза»114. Однако 26 июля Бирнс отправил Молотову копию нового текста декларации, в которых эти упоминания отсутствовали115. Советский Союз немедленно начал к разработке собственного проекта декларации, в котором говорилось: «Пришло время, когда правительства союзнических демократических стран, США, Китая, Великобритании и Советского Союза, признают необходимость заявить о своем отношении к Японии.

Восемь лет назад Япония напала на Китай и с тех пор ведет кровавую войну против китайского народа. После этого Япония предательски напала на Соединенные Штаты и Великобританию, начав разбойную войну в Тихом океане. И на этот раз Япония использовала тот же метод внезапного вероломного нападения, как и сорок лет назад, когда она напала на Россию.