Джеффри Робертс - Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953

Имела ли место столь успешная мобилизация человеческих и материальных ресурсов Советского Союза благодаря Сталину или вопреки ему? Можно ли сказать, что отличное снабжение необходимыми для военных действий ресурсами обеспечивала сталинская централизованная, директивная государственная экономика, или такие результаты стали возможными только благодаря децентрализации принятия решений и введению элементов рыночной экономики? Работала ли система плановой экономики как прежде в военное время или от поражения страну спасла возможность импровизировать и проявлять личную инициативу? Могли ли быть достигнуты лучшие результаты при другом строе и под другим руководством? Споры об этом не прекращаются до сих пор, но одно можно сказать наверняка: Сталин мог остановить рост производства или свести на нет рост экономических показателей одним неверным решением. Вместо этого он по большей части доверял вопросы хозяйственного управления в годы войны специалистам по экономике, вмешиваясь только тогда, когда это казалось ему необходимым для достижения приоритетных целей. Обычно его участие сводилось к отстаиванию приоритета снабжения военных – даже если это означало резкое сокращение уровня жизни гражданского населения.

Не меньшие разногласия связаны и с тем, какую роль в военных действиях Советского Союза сыграла помощь Запада. В период с 1941 по 1945 г. западные союзники СССР обеспечивали около 10 % его экономических нужд. Так, США по условиям программы ленд-лиза поставили в СССР 360 000 грузовиков, 43 000 джипов, 2000 локомотивов и 11 000 железнодорожных вагонов – тем самым предоставив Красной Армии преимущество в свободе передвижения над немцами, которым приходилось обходиться перевозками на лошадях. Поставки продовольствия из Канады и Америки в годы войны позволяли обеспечивать продуктами треть советского населения. Австралия поставляла тысячи овечьих тулупов, благодаря которым красноармейцы не мерзли во время зимних кампаний. Советское правительство время от времени выражало недовольство по поводу того, что Запад не выполняет своих обещаний, и в первые годы войны об этих претензиях было объявлено во всеуслышание на международной арене, но по большей части Советы были благодарны западным державам за поддержку. В прессе сообщалось о договорах на поставки и об отдельных актах помощи с Запада. Ближе к концу войны советские власти начали более открыто рассказывать населению об объемах полученной от союзников помощи153. Большая часть этой помощи поступила после Сталинградской битвы, так что основная ее роль заключалась в том, чтобы облегчить победу, а не в том, чтоб предотвратить поражение. С другой стороны, как отмечает Марк Харрисон, территориальные и экономические потери середины 1942 г. означали, что советская экономика находится на грани краха. Вся оказанная Западом поддержка имела критическое значение – даже минимальная помощь, предоставленная в 1941–1942 гг.154. Не менее важным для поднятия морального духа советских граждан стало заключение политического союза с Западом. Оно означало, что теперь СССР больше не будет противостоять Германии и ее союзникам в одиночку. Антигитлеровская коалиция, как называли ее в Советском Союзе, представляла собой надежду на мирное будущее. В своих выступлениях военного времени Сталин искусно играл на надеждах и ожиданиях народа по поводу того, что принесет мир. В самом деле, после побед в Сталинградской и Курской битвах Сталин понемногу стал забывать собственные опасения и разочарования, связанные с англо-американскими союзниками, и принял идею о том, что для сохранения послевоенного мира должен быть учрежден новый альянс, новый порядок, в формировании которого и управлении которым Советский Союз будет играть критическую роль.

С самого начала Сталин рассматривал войну с Гитлером не только как вооруженный конфликт, но и как политическое и дипломатическое состязание. Победа или поражение в войне, равно как и в последовавшем за ней мире, решались не только на поле боя, но и посредством политических альянсов, образованных каждой из сторон. Для Сталина союз с Великобританией и США был не только военной коалицией, но и политическим альянсом. До середины 1943 г. дипломатические усилия Сталина в рамках коалиции были направлены на то, чтобы не дать Гитлеру и антикоммунистическим элементам внутри Великобритании и США расколоть коалицию СССР и Запада. В своем выступлении в ноябре 1941 г. Сталин пространно говорил о том, что Германия стремится запугать британцев и американцев угрозой коммунизма и революции, чтобы втянуть их в антисоветскую коалицию1. В июне 1942 г. Советское информационное бюро (Совинформбюро) передало сообщение о результатах первого года советско-германской войны, в котором наибольший акцент делался на достижениях СССР в предотвращении политической изоляции и образовании коалиции с западными союзниками2. Все важнейшие правительственные сообщения тщательно изучались Сталиным, поэтому не могло быть никаких сомнений в том, что позиция Совинформбюро отражала его собственный взгляд. Однако, как следует из его обмена сообщениями с послом Майским по делу Гесса в октябре 1942 г., Сталин по-прежнему беспокоился, что в случае победы Гитлера в Сталинградской битве британцы решат заключить сепаратный мир с Германией. С этой точки зрения отчаянные попытки советской стороны заставить англичан и американцев открыть второй фронт во Франции преследовали не только военные, но и политические цели: если западные союзники пошлют свои войска участвовать в жестоких боях, то будут вынуждены вести войну против Германии до самого конца. Даже в мрачные дни поражений Сталин был уверен, что война рано или поздно будет выиграна, если только Советский Союз переживет первоначальный натиск немецких войск и если не распадется коалиция с Великобританией и США.

Но рассматривал ли Сталин альтернативный вариант: заключение сепаратного мира между СССР и Германией? О том, что во время войны Сталин стремился склонить Гитлера к мирному договору, ходили самые разные слухи. В одном из таких слухов говорилось о дипломатическом зондировании, проведенном летом 1941 г. через Ивана Стаменова, посла Болгарии в Москве3. Однако, по словам Павла Судоплатова, работника НКВД, которому было поручено это задание, Стаменов был советским агентом, и целью этого действия было использовать его для проведения дезинформации в гитлеровском лагере4. Говорили также, что Сталин так обеспокоен продвижением немцев к Москве осенью 1941 г., что всерьез подумывает о заключении капитулянтского мира. Впрочем, эта версия не сочеталась с тем, как Сталин вел себя в этой критической ситуации, и с его планами решительной контратаки, которая позволила бы отбросить немцев от столицы5. Как разумно замечает Судоплатов, «Сталин и все руководство чувствовали, что попытка заключить сепаратный мир в этой беспрецедентно тяжелой войне автоматически лишила бы их власти»6. В своей книге «Генералиссимус» русский историк и ветеран войны Владимир Карпов воспроизводит документы, из которых следует, что в начале 1942 г. Сталин стремился заключить сепаратный мир с Гитлером. Один из документов, в котором якобы говорится об этом – подписанное Сталиным и датированное 19 февраля 1942 г. предложение заключить немедленное перемирие и вывести немецкие войска из России, после чего СССР и Германия должны начать совместную войну против «международного еврейства» в лице Англии и США7. Тот факт, что в феврале 1942 г. Сталин рассматривал возможность к концу года полностью разгромить Германию, делает этот документ очевидной и абсурдной фальсификацией.