Джеймс Донован - Незнакомцы на мосту

Томпкинс. Мистер Хэйханен, в ваших показаниях вы, пытаясь уточнить дату, несколько раз ссылались… использовали фразу «до отъезда Марка в Москву». Уверены ли вы в том, что Марк действительно ездил в Москву? Говорили ли вы когда-нибудь с ним об этом? Давайте поставим вопрос таким образом.

Ответ. Да. Мы несколько раз говорили с ним о его поездке в Москву, и он уехал в Москву, насколько я помню, 10 июня 1955 года.

Вопрос. Знаете ли вы, каким образом он уехал в Москву? Пароходом, поездом или еще как-нибудь?

Донован. Возражаю.

Судья Байерс. Ну, если свидетель видел, как Марк уехал, он может сказать, что он видел, как тот отправился таким-то путем. Я думаю, он может так сказать.

Донован. Только если он видел, как Марк совершил беспосадочный полет до Москвы, только в этом случае он мог бы засвидетельствовать, что Марк отправился в Москву.

Томпкинс. Я снимаю свой вопрос.

Вопрос. Говорил ли вам Марк о том, что он едет в Москву?

Ответ. Да, говорил. Он сказал мне, что должен ехать через Австрию, а когда вернулся из Москвы и мы встретились, объяснил, что сначала он летел самолетом до Парижа, затем из Парижа выехал поездом в Австрию, а из Австрии… я уж не помню точно, как он отправился из Австрии.

Но на этом туманные вопросы и неопределенные ответы не закончились. Они возникали снова и снова.

Донован. Извините меня, ваша честь, не могли бы мы датировать события по нормальному календарю, указывая годы и месяцы, вместо того чтобы без конца повторять такую ссылку, как «поездка в Москву», которую нельзя доказать?

Судья Байерс. Какая вам разница, к чему мы будем это относить: к июню 1955 года или к поездке в Москву? Составит ли это для вас какую-нибудь разницу?

Томпкинс. Я не вижу никакой разницы.

Донован. Для меня это большая разница.

Томпкинс. Если мистер Донован объяснит мне, в чем разница, я с удовольствием сделаю то, что он хочет.

Судья Байерс. Я не могу согласиться на это, так как боюсь, что это будет целая речь.

Томпкинс. Хорошо.

Мои протесты все реже достигали цели. На этот раз я не сам сел на место, а меня посадили. Обвинение обратилось теперь к ранним встречам Абеля и Хэйханена. Томпкинс спросил, знал ли он местонахождение тайников Абеля, и Хэйханен ответил, что он может рассказать о тайниках под номерами 2, 4, 6 и 7.

В отличие от вчерашнего дня, их глаза ни разу не встретились. В течение всего этого второго дня, стоя на месте свидетеля перед судом, Хэйханен ни разу не посмотрел на Абеля. В свою очередь, и полковник редко отрывал глаза от своих записей. Он сознавал, что был главной фигурой драмы, разворачивающейся в зале суда.

У репортеров и всех остальных, кто день за днем сидел в зале, наблюдая за тем, как Абель делает заметки, что-то рисует и непринужденно разговаривает со своим защитником во время перерывов, невольно сложилось впечатление, что он холодный человек, бесстрастный наблюдатель, не заинтересованный в исходе процесса. Они не могли бы впасть в большую ошибку. Только железная самодисциплина позволяла ему сидеть молча и спокойно, никак не проявляя своих чувств. А ведь он переживал колоссальную физическую и эмоциональную пытку. Никто из нас не знал и того, что физически он был не очень-то здоровым человеком. У него было серьезное заболевание желудка, но никто никогда не слышал от него жалоб на состояние здоровья. Один правительственный чиновник рассказал мне позднее, что жена Абеля очень волновалась за его здоровье. Однажды она написала ему такое письмо в исправительную тюрьму в Атланте:

«Я уверена, что ты сможешь приспособиться к любым условиям, но все-таки сильно волнуюсь за твое здоровье. Я где-то прочитала в газетах, как кто-то сказал, что из-за слишком скромного образа жизни у тебя заболел желудок. Что это за болезнь, дорогой? Похоже ли это па то, что было у тебя, когда мы были вместе, неужели тебя опять мучает эта болезнь? Помнишь, какие ты тогда испытывал боли? Ты не мог глотать даже жидкую пищу. Если это опять то же самое заболевание, то как это ужасно! Я знаю, ты никогда не скажешь, что у тебя плохое здоровье, разве только тогда, когда будет уже очевидно, что дело действительно плохо, но, пожалуйста, сообщи мне правду».

После вопроса о тайниках Абеля и местах, где он ставил знаки, Томпкинс перешел к вопросу о шпионских заданиях, которые давал Хэйханену Абель.

В ходе подробного допроса Хэйханен рассказал о пяти таких поручениях. Они были незначительными и в основном безуспешными. В одном случае он отправился в штат Массачусетс (он не мог вспомнить город, помнил только, что он находился около Бостона), чтобы определить местожительство одного шведского инженера-судостроителя по имени Олаф Карлсон. Он предполагал, что нашел нужного человека, но все же не был уверен, так как в его задание входило только определить его местонахождение, а не говорить с ним.

Хэйханен показал также, что он и Абель ездили по штатам Нью-Йорк, Нью-Джерси и Пенсильвания («просто для… мы сделали несколько фотографий»), и затем описал две поездки за город в поисках хорошего места для передачи радиосообщений. Первую из них они совершили в штат Нью-Йорк, вторую — в один из населенных пунктов штата Нью-Джерси. Абель отказался от покупки помещения в Нью-Джерси из-за его дороговизны — пятнадцать тысяч долларов. Он не стал нанимать и помещение в Хопуэлл-Джанкшен, но не объяснил Хэйханену почему.

Томпкинс спросил свидетеля, обсуждал ли он с Абелем причины этих двух последних поездок.

Хэйханен. Да, он объяснил мне, что эта секретная радиостанция должна передавать сообщения в Москву для руководства.

Вопрос. Говорил ли вам когда-либо Марк, что он осуществлял радиопередачи?

Ответ. Он говорил только о передаче сообщений через тайники, а не с помощью радио. Но он мне говорил, что получает радиосообщения.

Вопрос. Рассказывал ли он вам, как он получает эти радиосообщения? Каким образом?

Ответ. Да, рассказывал… Он говорил, что записывал радиосообщения на магнитофон, а затем с магнитофонной ленты переносил их на бумагу и расшифровывал.

Вопрос. Можете ли вы сказать, была ли у подсудимого какая-либо радиопередающая аппаратура?

Ответ. Раза два он упоминал об азбуке Морзе.

С точки зрения обвинения, наиболее важным заданием Хэйханена было определение местонахождения Роя Роудса (кличка Квебек). В соответствии с полученными из Москвы Указаниями он должен был направиться в Ред-Банк, штат Нью-Джерси, где семья агента, как предполагали, владела тремя гаражами. Однако, прежде чем Хэйханен начал свой рассказ, произошло состязание в остроумии. Такие турниры были типичны для всего процесса. Совершенно неожиданно его начал я.