Тимоти Колтон - Ельцин

Ельцин не преувеличивал, когда говорил, что над Россией и бывшим СССР в первой половине 1990-х годов «висела тень смуты, гражданской войны» [973] Ельцин Б. Президентский марафон. М.: АСТ, 2000. С. 62. . Горбачева справедливо продолжают хвалить за самоотречение и предотвращение кровопролития. Ельцин заслуживает большего признания, но не всегда его получает. Скорый распад страны после беловежских договоренностей был во много раз предпочтительнее попыток спасти единое государство путем насилия. В России Ельцин сумел сдержать реваншизм, шовинизм и ностальгию по Советскому Союзу. В «ближнем зарубежье» ему удалось прийти к пониманию с большинством бывших советских республик: он вернул на родину располагавшиеся на их территории войска, не предпринимал попытки использовать русское население как пятую колонну и поддержал экономику этих стран, поставляя им нефть и газ по сниженным ценам. Самыми взрывоопасными вопросами в регионе были вопросы о территориях, расположенных за пределами России и заселенных преимущественно русскими и русскоязычными. В этот список попали северные районы Казахстана, Приднестровье и на Украине Донбасс, Крым и Одесса. Ельцин никогда не предъявлял претензий на эти территории. Миротворческая деятельность российских военных в трех непрочных государствах (Молдове, Грузии и Таджикистане) граничила с вмешательством во внутренние дела и покровительством промосковски настроенным регионам, но это было скорее исключение, лишь подтверждавшее правило.

Вспомним о Югославии — еще одной коммунистической многонациональной федерации. События там показались бы школьным пикником в сравнении с пожаром, который мог разгореться в центре Евразии, если бы русские взяли на себя роль сербских националистов и ксенофобов, а Ельцин стал вторым Слободаном Милошевичем. Русских было в пятнадцать раз больше, чем сербов, а война русских против нерусских в бывшем СССР или всех против всех вспыхнула бы на территории, превышающей по площади Южную Америку, где находились миллионы солдат, тысячи единиц атомного оружия (значительная часть которой изначально находилась не под контролем Москвы), и тысячи тонн ядерных материалов [974] 71 % от 11 тысяч советских стратегических боеголовок базировалось в России, 16 % на Украине, 12 % в Казахстане и 1 % в Беларуси. Россия полностью контролировала стратегические боеголовки на подводных лодках, но лишь 62 % ракетных боеголовок и 24 % боеголовок воздушного базирования. См.: Гайдар Е. Гибель империи: уроки для современной России. М.: РОССПЕН, 2006. С. 421–422. . Министр иностранных дел России Андрей Козырев, который занимал этот пост с 1990 по 1996 год, хорошо знал обстановку на Балканах и не раз обсуждал с Ельциным возможность реализации в России югославского сценария. Похожие разговоры вел с президентом и Гайдар, который в детстве жил в Белграде и окончил там среднюю школу [975] Первое интервью автора с Андреем Козыревым, 19 января 2001, и второе интервью с Егором Гайдаром, 31 января 2002. Главный советник президента Клинтона по вопросам России и Евразии вспоминает, что Козырев был просто одержим положением в Югославии и опасался, что использование силы против сербов пробудит националистические настроения и приведет к власти «русского Милошевича». Talbott S. The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy. N. Y.: Random House, 2002. Р. 73–74. . На память для сравнения приходили также разделение стран и гражданские войны на Индийском полуострове, в Северной Африке и Индокитае. Историк Стивен Коткин без преувеличения пишет о том, чего смог избежать Ельцин: «Деколонизация заморских территорий Западной Европы была жестокой и кровавой. Распад советской империи… мог стать гораздо более кровопролитным и даже привести к концу света», который наступил бы в результате термоядерного всесожжения [976] Kotkin S. Armageddon Averted: The Soviet Collapse, 1970–2000. Oxford: Oxford University Press, 2001. Р. 92. .

К дипломатическим переговорам с мировыми державами выходец из Свердловска поначалу оказался удручающе не подготовлен. Козырев сообщил главам США и западноевропейских стран, что отношения с Ельциным нужно перевести на личный уровень и обращаться к его лучшим инстинктам [977] Первое интервью А. Козырева. . Ельцин пристрастился называть иностранных лидеров по имени, часто добавляя «мой друг» (мой друг Джордж, мой друг Билл, мой друг Гельмут), что было не так-то легко для флегматичного русского мужчины. Дружба с послом США в России в 1991–1992 годах Робертом С. Страусом помогла Ельцину разобраться в отношениях с Соединенными Штатами [978] Посол Страусс дал неформальный отзыв на проект обращения Ельцина к конгрессу. Ельцин спросил, будут ли члены конгресса обращаться к нему с вопросами, и с облегчением узнал, что такие вопросы к иностранным гостям не предусмотрены. Интервью автора со Страуссом и Джеймсом Ф. Коллинзом, оба 9 января 2006. Коллинз был первым заместителем Страусса в посольстве. . Ельцин учился быстро. Во время своего первого официального визита в Вашингтон на совместном заседании американского конгресса 17 июня 1992 года он фразами Рональда Рейгана сказал, что Россия «сделала свой окончательный выбор в пользу цивилизованного образа жизни, здравого смысла и универсальных человеческих ценностей… Коммунизм не имеет человеческого лица. Свобода и коммунизм несовместимы». Упомянув о достигнутом между ним и Бушем соглашении о сокращении ядерных вооружений к 2000 году, Ельцин прямо сказал американцам, что в успехе его «большого скачка наружу» заинтересована не только Россия, но и Запад: «Сегодня свободу Америки защищают в России. Если реформы провалятся, это обойдется в сотни миллиардов» [979] Russian President’s Address to Joint Session of Congress // The Washington Post. 1992. June 18. Ричард Никсон, всегда относившийся к Ельцину с восхищением, смотрел выступление по телевизору. «Когда Никсону казалось, что высказывания Ельцина вызывают недостаточно энтузиазма, он возмущенно кричал на телевизор, обращаясь к конгрессу: „Аплодируйте же, ослы!“» Цит. по: Crowley M. Nixon in Winter. N. Y.: Random House, 1998. Р. 97. .

Надежда на прочное сотрудничество с западными правительствами и институтами и поддержку посткоммунистического Российского государства извне оказалась эфемерной. В 1991–1992 годах, когда проходила реформа цен и уровень жизни падал, ни Соединенные Штаты, ни Евросоюз, ни страны «Большой семерки» и не подумали простить России ее внешний долг — наследие режима, который реформаторы пытались похоронить в прошлом. Бремя внешнего долга, опустившееся на Россию, вполне сопоставимо с бременем репараций Первой мировой войны, возложенным на Веймарскую Германию [980] Ferguson N., Granville B. Weimar on the Volga: Causes and Consequences of Inflation in 1990s Russia Compared with 1920s Germany // Journal of Economic History. № 60 (December 2000). P. 1061–1087. . Американский Акт в поддержку свободы, принятый в октябре 1992 года, предусматривал выделение около 400 млн долларов на техническую и гуманитарную помощь всем постсоветским государствам — капля в море, если учесть масштабы реальной потребности. При президенте Клинтоне американская двусторонняя помощь составила 2 580 500 000 долларов. Две трети этой суммы были потрачены в 1994 году, и при отсутствии этнического лобби, которое отстаивало бы интересы России, российская доля сократилась с 60 % в 1994 году до менее 20 % в 1999 году [981] Goldgeier J. M., McFaul M. Power and Purpose: U. S. Policy toward Russia after the Cold War. Washington, D. C.: Brookings, 2003. P. 94. . С 1993 по 1999 год американская помощь составила 2,5 доллара в год на каждого россиянина. Это около 1 % американского оборонного бюджета на 1996 году или четверть стоимости одного авианосца класса «Нимиц». И это в период, когда исчезновение советской угрозы позволило Америке сократить численность армии на 30 %! Причем деньги поступали в первую очередь американским подрядчикам, а не россиянам и российским организациям. Многосторонняя помощь, оказываемая через Всемирный банк и Международный валютный фонд, в который Россия вступила в июне 1992 года, была больше, но пришла с опозданием; к тому же поступала она в виде кредитов, а их нужно было возвращать. «Несмотря на просьбы о помощи от радикальных реформаторов, цели которых можно было только одобрить… Фонд медлил и выделял скромную поддержку на весьма жестких условиях» [982] Gould-Davies N., Woods N. Russia and the IMF // International Affairs. № 75 (January 1999). Р. 7–8. МВФ выделил в помощь России в июле 1992 года 1 млрд. долларов, в июне 1993 года — 3 млрд, в апреле 1995 года — 6,8 млрд. . Билл Клинтон образно сравнил эти усилия с «сорокаваттной лампочкой в чертовски темной комнате» [983] Talbott S. Russia Hand. Р. 286. Клинтон сказал это американским правительственным чиновникам во время перелета в Россию в ночь с 31 августа на 1 сентября 1998 года. . В рамках программы «Совместное уменьшение угрозы», спонсируемой сенатором-демократом Сэмом Нанном и сенатором-республиканцем Ричардом Лугаром, были выделены средства на прекращение эксплуатации ядерных арсеналов на Украине, в Беларуси и Казахстане и на повышение общей безопасности. Как по российским оценкам, так и по моим, эти выгоды меркнут перед ущербом, нанесенным политикой механического расширения военного альянса НАТО на восток и включения в него бывших советских республик и стран, зависевших от России, но не самой России.