Тимоти Колтон - Ельцин

Но кардинальной реформы вроде той, что положила конец СГБ в Чехословакии и Штази в Восточной Германии, в России не произошло. В стране были люди, которые хотели пойти этим путем. Осенью 1991 года Гавриил Попов просил Ельцина сделать его председателем КГБ. По словам Геннадия Бурбулиса, Попов хотел «выкорчевать» эту организацию — вскрыть ее снизу доверху, сделать ее секреты достоянием гласности, держать ее остатки под строгим, многосторонним гражданским контролем. Ельцин не согласился. Бурбулису он сказал, что КПСС была мозгом страны, а КГБ — ее позвоночником: «И вот разрушать спинной мозг после того, как опустела голова, — ему явно очень не хотелось» [944] Геннадий Бурбулис, третье интервью, проведенное Евгенией Альбац, 31 августа 2001. . Ельцин сохранил позвоночник целым из страха перед множеством угроз — угроз политической стабильности, демократии, национальному единству и сохранению российского оружия массового уничтожения [945] Эти страхи были небеспочвенными. Одна из трудностей в определении новых обязанностей бывшего КГБ заключалась в том, что «многие функции и структуры этой организации были необходимы для сохранения демократического общества». Waller J. M. Russia: Death and Resurrection. Р. 347. .

Последний шанс для более решительных мер был упущен в 1993–1994 годах. Ельцин считал, что Министерство безопасности подвело его во время конфликта с парламентом (см. главу 11). Министр Виктор Баранников — некогда любимец президента, в августе 1993 года отправленный в отставку за нарушение этических норм, — присоединился к антиельцинским кругам и возглавил теневое министерство безопасности во «временном правительстве» Александра Руцкого. 4 октября 1993 года сотрудники службы безопасности, которыми теперь командовал Николай Голушко, позволили десяткам депутатов и их вооруженным сторонникам уйти через подземные туннели [946] Коржаков А. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М.: Интербук, 1997. С. 175; Александр Коржаков, интервью с автором, 28 января 2002. . В декабре Ельцин заменил Голушко бывшим парламентарием Сергеем Степашиным и выпустил заявление, в котором назвал все перемены в бывшем КГБ носившими «внешний, косметический характер» без какой бы то ни было «стратегической концепции» [947] Указ № 2233, 21 декабря 1993 // Российская газета. 1993. 24 декабря. . Комиссию по расследованию деятельности служб безопасности возглавил Олег Лобов, а одним из ее членов стал политзаключенный брежневских времен Сергей Ковалев. Ковалев просил предоставить ему список офицеров, которые в прошлом следили за диссидентами, но так его и не получил. Лобов «сказал, что Борис Николаевич не имеет в виду никаких радикальных перемен… что мы не можем лишаться профессионалов» [948] Сергей Ковалев, интервью с автором, 21 января 2001. . Сокращение штата в ФСК к середине 1994 года прекратилось, и процесс пошел в обратную сторону. Ельцин снова вернулся к уверенности, что достаточно раздробить службу безопасности — заменить левиафана многоголовой гидрой, — ограничить службу надзора, установить демократический контроль, им самим же в качестве главы государства и осуществляемый, и не будить лихо, пока оно спит. Братство действующих и отставных офицеров КГБ, вне зависимости от рода их занятий, будь то слежка, иностранная разведка или бизнес, продолжало свое существование. Только выйдя на пенсию, Ельцин признался Александру Яковлеву в том, что «он тут не все додумал» и потратил много усилий на то, чтобы изменить систему командования, в то время как сущность организации осталась незатронутой [949] Второе интервью А. Яковлева. .

Последним внутренним барьером Ельцина была его неготовность «продать» российскому обществу общий курс реформ. На самом деле ему просто не хватило способностей, необходимых для того, чтобы заниматься идеологической работой с населением. К 1991 году он окончательно отказался от публичных выступлений в качестве партийного босса ради вечеров вопросов и ответов, острых интервью, массовых митингов и парламентских запросов. В литературе и устных выступлениях он ценил краткость и любил вытащить из кармана заготовленный текст речи и швырнуть скомканный листок в мусорную корзину. В девяти случаях из десяти это был спектакль: Ельцин или знал текст наизусть и мог произнести его без бумажки, или у него имелся запасной вариант, который он потом и читал. Но в роли президента ему нужно было обращаться к нации в целом, а не просто к собравшейся аудитории, и совмещать в себе качества эффективного продавца с достоинством главы государства. Это означало общение с людьми с помощью средств массовой информации, к которым россияне в советские времена утратили доверие. Эту роль он исполнял без всякого рвения. Он был не против делать что-то перед телевизионными камерами — ему не нравилось позировать [950] «Сниматься для меня — тяжкий труд. Как и вообще любое регламентированное, подневольное поведение. Здесь с меня сходит, как говорят, семь потов, и сам на себя я смотреть на телеэкране страшно не люблю». Цит. по: Ельцин Б. Записки президента. С. 37. В Свердловске до 1985 года Ельцин блистал на телеэкране, когда делал что-нибудь конкретное, например отвечал на письма граждан. . Недовольно ворча, он отдавался в руки гримеров и парикмахеров (кстати, парикмахера он унаследовал от Горбачева), читал текст с телесуфлера. Он тщательно отрабатывал свои речи со спичрайтерами, всегда предпочитал лаконичность, бодрые фразы и эффектные паузы; они работали с ним над его произношением, над искоренением уральских провинциальных речевых особенностей — например, его раскатистого «р», просторечных выражений вроде «шта» вместо «что» и проглатывания «е», из-за чего «понимаешь» превращалось в «понимаш» [951] Источник: интервью бывших сотрудников Ельцина. По общему положению см. также: Ильин А. Л. Отзвук слова: из опыта работы спичрайтеров первого Президента России. М.: Николо М, 1999. .

Недостаток Ельцина как защитника и пропагандиста реформ был не в том, что он выбрал неверный подход в какой-то одной ситуации, когда такая защита была необходима, а в том, что уровень и успешность его усилий менялись от раза к разу. Он не предложил никакого броского названия для обозначения конечной цели своих радикальных реформ, такого, как, например, «Новый курс» или «Великое общество». Он никогда глубоко не разбирался в том, как соотносятся между собой экономическая, социальная и политическая грани реорганизации России. Ельцин не хотел заниматься этим сам, но, по словам Сергея Филатова, сменившего на посту руководителя администрации президента Юрия Петрова, «очень ревностно относился, когда это делали другие» [952] Филатов С. Совершенно несекретно. М.: ВАГРИУС, 2000. С. 103. .