Тимоти Колтон - Ельцин

На этом бы все и кончилось, если бы Гусинский, «ослепленный жадностью и уязвленной гордостью», не начал возражать против результатов [1480] Hoffman D. E. The Oligarchs: Wealth and Power in the New Russia. N. Y.: PublicAffairs, 2002. Р. 385. Аукцион по Связьинвесту и связанные с этим проблемы лучше всего проанализированы в данной книге, а также в: Freeland C. Sale of the Century: Russia’s Wild Ride from Communism to Capitalism. Toronto: Doubleday, 2000. Сhap. 12. . В отличие от Потанина, он не принимал участия в залоговых аукционах и считал, что настала его очередь урвать свой кусок. Работая в сфере массовой информации, он полагал, что Связьинвест — его законная добыча. Борис Березовский, который в 1995 году потерпел поражение в борьбе с Потаниным за контроль над «Норильским никелем», не участвовал в процессе официально, поскольку занимал государственный пост, но за кулисами страстно поддерживал Гусинского. Березовский и Гусинский начали в подвластной им прессе и на телевидении кампанию с целью очернения Потанина, аукциона и стоявших за ним политиков и чиновников, в частности Чубайса.

В конце 1990-х годов было много написано о том, как крупный российский бизнес «захватил» посткоммунистическое государство и подчинил его собственным целям [1481] «После последних президентских выборов 1996 года олигархи полностью контролируют Ельцина, его правительство и весь политический процесс». Цит. по: Wolosky L. S. Putin’s Plutocrat Problem // Foreign Affairs. № 79 (March — April 2000). Р. 25. В более общих чертах см.: Hellman J. S., Jones G., Kaufmann D. Seize the State, Seize the Day: State Capture, Corruption, and Influence in Transition, Policy Research Working Paper 2444. Washington, D. C.: World Bank, 2000. Р. 1. . Фиаско со Связьинвестом и роль Ельцина в этом процессе показывают, что результат был более сложным.

Во время нескольких прежних встреч с президентом у олигархов сложилось впечатление, что он к ним благосклонен. Ельцин, как сказал Михаил Ходорковский в интервью со мной в 2001 году, относился к олигархам так же, как когда-то партаппаратчики КПСС относились к комсомольцам, — как к людям другого поколения, возможно, со странными взглядами, однако на верном пути и «выполняющим определенные правила игры». Михаил Фридман из «Альфа-групп» говорил, что Ельцин считал олигархов «порождением его рук», «одним из инструментов реализации каких-то его планов», что он был уверен — «стоит ему стукнуть пальцем — и мы будем делать, что он скажет». Потанин сравнивал эту ситуацию с отношением директора школы к звездам школьной спортивной команды, которые иногда попадают мячом по окнам: их талантами он гордится сильнее, чем осуждает их хулиганство. Все говорили, что самостоятельность и царские замашки Ельцина не позволяли ему завидовать их деньгам и влиянию, а антисемитизм, присущий коммунистическим аппаратчикам прошлого (многие из числа наиболее успешных бизнесменов были евреями), был ему несвойственен [1482] Интервью автора с Ходорковским, 7 июня 2001, Фридманом, 21 сентября 2001, и Потаниным. . Как и в случае с другими игроками, Ельцин очень не хотел выглядеть обязанным нуворишам. В 1996 году его пришлось подтолкнуть на принятие их помощи, и они готовы были выделить на избирательную кампанию столько денег, сколько было необходимо. Если бы Ельцин захотел, то, конечно, мог бы профинансировать кампанию из государственных закромов [1483] Об умении Ельцина в принципе диктовать условия мне говорили практически все бизнесмены, с которыми я разговаривал о 1996 годе. Особенно это подчеркивал Ходорковский, который считал, что сначала Ельцин был обижен их предложением. В мемуарах Ельцин подчеркивает, что инициатива принадлежала олигархам: «Никто их об этом не просил, обязательств перед ними никаких не было. Они пришли не Ельцина защищать, а себя, свой бизнес». ( Ельцин Б. Президентский марафон. С. 103.) . После выборов он не желал слушать тех, кто считал, что олигархи могут стать источником проблем. Когда он пригласил в Москву Немцова, тот сказал президенту, что олигархи начинают вести себя так, словно с Ельциным можно больше не считаться. «Ерунда! — ответил он. — Это им так кажется!» [1484] Второе интервью Б. Немцова.

Ельцин получил информацию о начинающемся конфликте со Связьинвестом и приказал Юмашеву решить вопрос с Потаниным и Гусинским до 25 июля. Юмашев порекомендовал враждующим олигархам поделить компанию между собой пополам — довольно странное предложение в свете рыночной конкуренции, — но Чубайс и слушать об этом не захотел. Через неделю после аукциона Березовский воспользовался звонком Татьяны Дьяченко, чтобы попытаться убедить ее в несправедливости результатов аукциона [1485] Дьяченко звонила, чтобы узнать о ситуации с корреспондентом НТВ Еленой Масюк и членами съемочной бригады, которые были похищены в Чечне в мае. Через несколько недель НТВ заплатило выкуп за их освобождение. Березовский, занимавший пост заместителя секретаря Совета безопасности, заверил Татьяну в том, что для спасения журналистов делается все возможное. В июне 1999 года кто-то передал расшифровку их телефонного разговора журналистам. С ней можно ознакомиться на сайте: http://www.compromat.ru/main/berezovskiy/dyachenko.htm. . Он говорил с ней на «ты» и в довольно назойливом тоне, хотя сама Татьяна этого тона не поддержала [1486] Березовский называл ее Таней и даже Танюшей. Она обращалась к нему только «Борис Абрамович» и на «вы», третьих лиц также называла по имени-отчеству. . Дьяченко выслушала его вежливо и спокойно, но у нее были сомнения по поводу воинственности Гусинского. Она сказала, что можно достичь «какого-то компромисса» и в целом правила требуют «нормальной конкуренции» за государственные активы. Татьяна никак не обозначила точку зрения отца, а Березовский не просил ее повлиять на президента. Когда он предложил уволить Альфреда Коха, министра, отвечающего за приватизацию, Татьяна ответила, что данный вопрос должен решать Чубайс, который курирует эту сферу. Тогда Березовский перешел к более важной для него (и его кошелька!) теме — налоговой амнистии на ранее накопленный капитал, предполагающей, что «нормальная налоговая жизнь» начнется только после того, как будут прощены все нарушения закона, допущенные ранее. «Я тебе могу с уверенностью сказать, что налоговую декларацию никто не заполнил честно, естественно, кроме президента». Дьяченко возразила. Ее семья платила все налоги. Налоговая амнистия показалась бы несправедливой подавляющему большинству россиян, поэтому бизнесмены должны были бы заплатить более высокий налог с заявленного капитала [1487] Березовский признал, что сам не декларировал всех своих доходов и размера капитала. Дьяченко, казалось, согласилась с его точкой зрения о том, что сокрытие доходов останется распространенной практикой. Однако она полагала, что бизнесмены «должны платить налог больше с заявленного капитала», то есть по более высокой ставке и вовремя. . В заключение разговора Березовский сказал, что он разговаривал с «Валей» (Юмашевым), и дал ей свой номер мобильного телефона. Татьяна была вынуждена спросить, какие коды нужно набирать. Разговор этот доказывает, что в 1997 году самый известный российский бизнесмен имел прямой доступ к дочери и советнику президента, однако они не были близки, и у Татьяны имелось собственное мнение.