Тимоти Колтон - Ельцин

Роли и занятия: архитектор, барабанщик, боксер-профессионал, бунтовщик, варяг, вождь, воздушный гимнаст, гаммельнский крысолов, гедонист, генерал на белом коне, гроссмейстер, дедушка, демагог, демократ, дива, казак, картежник, колдун, крепкий орешек, крестный отец, крестоносец, мученик, начальник, необольшевик, обманщик, отшельник, патриарх, помещик, преступник, прораб, рабочий-ударник, революционер, реформатор, рыцарь, строитель, султан, трагик, ученик волшебника, хирург, царь, шеф-повар, шут;

Исторические фигуры: Александр Македонский, Мохаммед Али, Галилей, Борис Годунов, Шарль де Голль, Гарри Гудини, Эндрю Джексон, Линдон Джонсон, Дэн Сяопин, Иван Грозный, Фидель Кастро, Видкун Квислинг, Христофор Колумб, Ленин, Авраам Линкольн, Хьюи Лонг, Мао Цзэдун, Наполеон, Ричард Никсон, Петр I, Августо Пиночет, Франклин Рузвельт, Петр Столыпин, Маргарет Тэтчер, Никита Хрущев, Юлий Цезарь, Цинциннат;

Литературные, библейские и фольклорные персонажи: Гамлет, Гарун аль-Рашид, Геракл, Гулливер, царь Давид, Дон Кихот, Зевс, Иисус, Иуда, Леонард Зелиг, Иванушка, Икар, Илья Муромец, Лазарь, король Лир, Робин Гуд, Самсон, Том Сойер, Фауст, феникс, Эдип;

Физические предметы и явления: киборг, кувалда, манекен, марионетка, ураган, чемодан с двойным дном, электрошок;

Животные: бодающийся баран, бульдог, бык, волк, крокодил, медведь, орел, слон, тигр, удав, хамелеон, черепаха.

Многие из этих эпитетов будут обсуждаться на страницах моей книги, но ни один из них не определяет этого человека полностью. Как могут подтвердить все, кто близко общался и работал с Ельциным, качества, которые придавали ему силы, всегда оставались непонятными для окружающих: «Многое в нем загадочно, заперто на надежный замок» [20] Филатов С. Совершенно несекретно. М.: ВАГРИУС, 2000. С. 418–419. . Один из ведущих идеологов перестройки Александр Яковлев отмечал, что Ельцин был «не лишен экстравагантности» и постоянно демонстрировал диаметрально противоположные черты: «Он был слишком доверчив и слишком подозрителен, слишком бесстрашен и слишком осторожен, слишком открыт и слишком склонен укрываться в собственной раковине» [21] Яковлев А. Сумерки. М.: Материк, 2003. С. 644. . Тот же самый политик, который в острые моменты, особенно в рискованных ситуациях и в кризисах, мог своротить горы, в другое время оказывался до безумия нерешительным или потакающим своим слабостям. В народной памяти, часто несправедливой, Ельцин на танке в августе 1991 года, олицетворяющий защитника демократии, сталкивается с Ельциным августа 1994 года, когда Президент России, перебрав спиртного, принялся дирижировать немецким оркестром возле Берлинской ратуши. Он одновременно мог быть «и великим человеком, и плохим мальчишкой», в живой эпиграмме Строуба Тэлботта, присутствовавшего при всех встречах Ельцина и президента Клинтона [22] Talbott S. Russia Hand. Р. 185. Эти несоответствия заметили не только иностранцы: один из пресс-секретарей президента был вынужден отметить, что Ельцин «воевал с самим собой» ( Костиков В. Роман с президентом: Записки пресс-секретаря. М.: ВАГРИУС, 1997. С. 313). См. также: Shevtsova L. Yeltsin’s Russia: Myths and Reality. Washington, D. C.: Carnegie Endowment for International Peace, 1999. .

Анализируя биографию этого исключительного человека, мы, как сквозь призму, можем взглянуть на угасание и падение советского коммунизма, этого величайшего неудачного социального эксперимента прошлого века, а также на «мучительное» зарождение посткоммунизма, как правильно характеризовал его сам Ельцин [23] В этом я следую примеру Клейтона Робертса, который определяет историческую интерпретацию как «сокращение исчерпывающего объяснения» и «утверждение, что некоторая переменная или ряд переменных являются наиболее важными факторами конкретного исторического развития». Roberts С. The Logic of Historical Explanation. University Park: Pennsylvania State University Press, 1996. P. 242, 245. . Он никого не оставляет равнодушным. Если мы хотим понять время, в котором мы все вместе живем, и осознать, как мы в нем оказались, нам нужно понять Ельцина.

Когда Ельцин дебютировал в большой советской политике в 1985 году, многие наблюдатели, особенно на Западе, ошибочно принимали его за простака или в лучшем случае за пешку в игре, которую вели люди более одаренные. Когда в 1987 году он схлестнулся с Горбачевым, те же наблюдатели поспешили написать его политический некролог [24] Могу приписать себе сомнительную честь первопроходца. См.: Colton T. J. Moscow Politics and the Yeltsin Affair // Harriman Institute Forum. № 1 (June 1988). P. 1–8. . Были и такие, кто считал, что он не оправдал надежд со своим бунтарством и что после внеочередного поворота событий в 1991 году он уйдет в политическое небытие, как это произошло с Горбачевым и СССР [25] Показателем этого может служить утверждение Соловьева и Клепиковой, написанное в последние месяцы 1991 года ( Solovyov V., Klepikova E. Boris Yeltsin. Р. 23): «Историческая миссия Бориса Ельцина завершена. Титаническая роль, которую он сыграл, была деструктивной; мы не уверены, что ему хватило бы силы для конструктивной деятельности». . Когда эти прогнозы не сбылись, началась неприкрытая лесть, и Ельцин был провозглашен своеобразным архангелом реформ. Вскоре — сначала на родине, а потом и за рубежом — в нем стали видеть политика незадачливого и отстраненного. Его растущая непопулярность, смертельная схватка с российском парламентом в 1993 году и проблемы со здоровьем, проявившиеся в 1994–1995 годах, породили предсказания о неизбежном закате его правления. Большинство экспертов предсказывали ему разгромное поражение на президентских выборах 1996 года, если он вообще решится на них выйти. Наперекор ожиданиям, он выиграл те выборы, одержав поразительную победу, и был признан маэстро политической игры. После 1996 года маятник качнулся в обратную сторону. На 1998–1999 годы, последние годы его второго президентского срока, пришелся пик политического и экономического кризиса, и Ельцина стали называть национальным позором, а ельцинскую Россию — «катастрофической неудачей… угрожающей другим странам ужасной заразой» [26] Как критически охарактеризовали его в статье Shleifer A., Treisman D. A Normal Country // Foreign Affairs. № 83 (March — April 2004). Р. 20. .

Если говорить о личностных и моральных качествах Ельцина, то в начале его реформаторской деятельности нашлось немало таких, кто счел, что он и в подметки не годится своему главному сопернику, Горбачеву. Президент Джордж Г. У. Буш, впервые встретившийся с Ельциным в 1989 году и поначалу составивший о нем неблагоприятное впечатление, был возмущен, когда Ельцин в феврале 1991 года потребовал, чтобы Горбачев ушел в отставку. «Этот парень, Ельцин, — сказал он штатным сотрудникам Белого дома, — настоящий дикарь, правда?» [27] Beschloss M. R., Talbott S. At the Highest Levels: The Inside Story of the End of the Cold War. Boston: Little, Brown, 1993. P. 349. Буш изменил свое мнение о Ельцине, но в середине и конце 1990-х годов на передний план выступили другие черты его личности. Особенно явными стали его слабости и причуды, и о Ельцине заговорили как о человеке, «поддавшемся самым мелочным своим страстям» [28] Reddaway P., Glinski D. The Tragedy of Russia’s Reforms: Market Bolshevism against Democracy. Washington, D. C.: U. S. Institute of Peace, 2001. P. 32. См. также: Doder D. Russia’s Potemkin Leader // The Nation. 2001. January 29. Нездоровый образец «журналистики ненависти» — опубликованная после смерти Ельцина в 2007 году статья Мэтта Таибби: Taibbi M. The Low Post: Death of a Drunk // http://www.rollingstone.com/politics/story/14272792. , имея в виду главным образом его пристрастие к крепким напиткам. Другие обращали внимание на то, что русские акулы пера прозвали «Семьей» (с заглавной буквы С). Под Семьей поразумевалась якобы существовавшая камарилья советников, чиновников и «олигархов» из крупного бизнеса, связанных с дочерью Ельцина Татьяной Дьяченко и плутократом Борисом Березовским и, по слухам, оказывавших определяющее воздействие на Ельцина в сумеречные годы его президентства.