Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

И вот сейчас восемь пилотов из полка, стоя в шеренге под теплым южным солнцем, нетерпеливо ожидали, как же решится их судьба.

– Покрышкин! – перекрывая гул моторов, зычным голосом крикнул комдив.

От группы летчиков, что шла с самолетной стоянки на КП, отделился худощавый майор. Слегка прихрамывая на правую ногу, он быстро подошел к Дзусову и отдал честь.

Молодые летчики все как один повернули головы в его сторону. О Покрышкине писали в газетах, его фамилия упоминалась в сводках Информбюро, среди летчиков о нем ходила молва как о новаторе воздушного боя на вертикалях, а теперь вот он, собственной персоной, стоит перед ними. Они смотрели на него во все глаза.

Выше среднего роста, плечистый. Аккуратно застегнутая гимнастерка в разводах на спине и под мышками от пота, как и у его спутников, оживленно что-то обсуждавших до этого, а теперь притихших в сторонке. На широкой, мускулистой груди сверкала Звезда Героя, два ордена Ленина и орден Красного Знамени. Авиационная фуражка, сидевшая на голове «блинчиком», была чуть сдвинута на нос, отчего глаза оставались в тени. В левой руке он держал перчатки, тонкий шлем, на боку на ремешке висел планшет.

– Покрышкин! Вот, пополнение прибыло, – сказал комдив, кивнув головой в сторону стоявших в шеренге летчиков. – Будешь учить молодых по своей системе. Ваши летчики, вам и карты в руки.

– У меня есть другие карты, товарищ комдив, – ответил майор, похлопав рукой по своему планшету.

– Одно другому не помеха, – властно сказал Дзусов. – Будешь летать и учить молодежь!

– Есть! – козырнул Покрышкин.

– Идем, познакомлю тебя с ребятами.

Они подошли к крайнему в шеренге.

– Знакомьтесь, – громко объявил Дзусов, – помощник командира полка по воздушно-стрелковой службе Герой Советского Союза гвардии майор Покрышкин.

Потом подошел к первому в шеренге.

– Так, ваша фамилия?

– Старший сержант Голубев, – представился высокий голубоглазый парень с вьющимися каштановыми волосами и орденом Красной Звезды на груди.

– Где учился?

– В Ачинском аэроклубе и Ульяновской школе.

– Потом?

– В летной школе на Кавказе работал инструктором.

– Давно на войне?

– С тринадцатого ноября сорок первого года.

– Хорошо.

Покрышкин стоял рядом с комдивом и делал в своем блокноте заметки для памяти. Следующим был лейтенант со следами ожогов на щеках и кончике носа, аккурат в тех местах, которые не защищены шлемофоном. Этот летчик сразу напомнил Покрышкину другого, тоже лейтенанта, с обезображенным ожогами лицом, в запасном полку в Ставрополе, куда он прибыл за пополнением. Многие летчики на фронте больше всего опасались тяжелых ранений, после которых можно стать калекой. Решив, что вид такого летчика может морально угнетать молодых пилотов, да и не только их, майор не стал брать лейтенанта в свой полк, а чтобы никого не обидеть, вообще в тот же день покинул запасной полк.

– Лейтенант Клубов, – представился статный, с хорошо развитой мускулатурой лейтенант. На его выпуклой груди блестели орден Красного Знамени и орден Отечественной войны.

– Где горел? – спросил Дзусов.

– Под Моздоком, товарищ полковник.

– Знакомые места, – оживился комдив, щуря черные осетинские глаза. – На чем летал?

– На «чайках».

– У нас «кобры». Видал?

– Видел. Осилим, товарищ полковник.

– Сколько вылетов? – поинтересовался Покрышкин.

– Двести сорок, – отчеканил лейтенант, блеснув из-под нависшего лба сияющими глазами светло-карего цвета.

– Результат?

– Сто пятьдесят успешных штурмовок, четыре сбитых самолета.

– Теперь здоров? – спросил Дзусов.

– Хоть сегодня в бой.

– Хорошо. Кто следующий? – Комдив подошел к молоденькому лейтенанту с пушком на подбородке.

– Лейтенант Цветков!

– Давно в армии?

– С тридцать второго года.

– Ого! – недоуменно воскликнул полковник. – С пеленок, что ли?

– Воспитанник части, – пояснил Цветков.

– А на войне?

– С двадцать второго июня сорок первого года. Начал со Львова.

– Хорошо. Следующий, – продвинулся Дзусов.

– Лейтенант Трофимов, – степенно козырнул невысокий худенький летчик с выразительными голубыми глазами.

– Воевал?

– Три сбитых, товарищ полковник.

– А что такой худой, плохо кормили?

– Не в коня корм, – бросил реплику сосед, удивительно похожий на Трофимова, только поплотнее его. В строю хрюкнули. Дзусов строго посмотрел на соседа.

– Лейтенант Карпов, – невозмутимо козырнул летчик.

Комдив молча миновал его и подошел к следующему.

– А вы?

– Солдат Сухов.

– Как так солдат? Зачем мне солдат? Проверить! – Комдив повернулся к Покрышкину.

– Я летчик, товарищ полковник. Только после школы воевал в кавалерии, – объяснил стройный, подтянутый солдат. Гимнастерка, брюки, обмотки на ногах – все было на нем старенькое, выцветшее, но чистое и отглаженное. А выражение его лица, особенно озорных черных глаз, как бы говорило: «Пожалуйста, проверяйте. У меня все в порядке».

– Есть проверить! – повторил указание Покрышкин и невольно улыбнулся. Этот паренек ему сразу чем-то понравился. Так же представились другие летчики: Жердев, Кетов, Березкин.

Комдив уехал по своим делам, а Покрышкин задержался: хотелось поподробнее узнать о каждом новичке. На вид они выглядели неплохо, только вот Березкин. Худенький, не развит физически, не имеет опыта боевых действий. В 84-м полку летал на связном «По-2».

– Значит так, – объявил Покрышкин. – Сейчас пойду на задание, как вернусь, так и начнем занятия.

В первые жаркие июньские дни он часто летал на боевые задания, естественно, сильно уставал, поэтому занятия с молодыми летчиками проводил в основном на земле.

Оперативный отдел штаба 4-й воздушной армии, выполняя указание командующего фронтом генерал-лейтенанта Петрова, особое внимание стал уделять организации патрулирования истребителей над сухопутными войсками. Теперь прикрытие наземных войск и отражение массированных налетов противника они стали осуществлять путем выноса зон патрулирования за линию фронта на территорию, занимаемую врагом, и, кроме того, пролетом пар и групп истребителей в глубь немецкой территории с целью своевременного предупреждения КП истребительных частей о приближении вражеских самолетов и перехвата их на дальних подступах к прикрываемым зонам.

Такие полеты отнимали у летчиков много сил и энергии. Но уже седьмого июня немецкое командование приступило к переброске бомбардировочных подразделений на центральный участок Восточного фронта под Белгород и Курск. Количество самолето-вылетов в люфтваффе на Кубани резко сократилось.

Теперь Покрышкин мог всерьез взяться за молодых. Начал он с того, что слетал с каждым на «спарке» по кругу и в зону пилотажа, потом с каждым в паре, приказывая им по очереди выполнять роль то ведущего, то ведомого. Ребята оставили хорошее впечатление, их можно было быстро подготовить.