Галина Артемьева - Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины

— ОппортунизЬм, сицилизЬм, коммунизЬм…

И зал взрывается аплодисментами. И я для себя понимаю, почему ему можно, когда нам нельзя.

Потому что «не лицо, а…».

Лицу — нельзя, а ж… говорящая — это чудо света! Ей — можно!

Вот почему я смотрю и не могу наглядеться. Для меня это аттракцион.

Много чудес творит разбушевавшийся тонкошеий вождь. Ох, много.

Что помню лично я как непосредственный пожинатель плодов его деятельности:

— чудеса его внешней политики — он ухитрился рассориться со всеми, с кем мог, даже с очень близкими в идейном плане союзниками, он кричал американским дипломатам на приеме в Кремле: «Мы вас закопаем!» (это еще в 1956-м), а на сессии Генеральной ассамблеи ООН даже стучал туфлей и обещал показать американцам кузькину мать; над миром опять нависла угроза войны, на этот раз ядерной. Карибский кризис приблизил эту угрозу настолько, что дома всерьез обсуждали какие-то действия в случае, если бомбу на нас сбросят (от реальных попыток спастись до анекдота: «Что делать, если неподалеку сбросили атомную бомбу? — Завернуться в белую простыню и ползти на кладбище».

…Потом я прочитала много западной литературы о том, как мирные жители панически боялись атомной угрозы с нашей стороны, как строили бункеры и прочее. Мы, естественно, боялись того же со стороны империалистов. У меня развился устойчивый страх-реакция на звук летящего самолета. Когда я была дома одна, я залезала под стол. Глупость? Да, ясное дело. Но, видимо, сказались воспоминания раннего детства, мока, будь она неладна…

— Хрущев был настроен против религии совершенно оголтело. При нем были уничтожены чудом сохранившиеся прежде храмы.

— Он боялся и ненавидел настоящих фронтовиков-полководцев. Во время его правления прошло огромное сокращение армии, причем уволены в запас были именно боевые кадровые офицеры: цвет командования. А его поведение по отношению к маршалу Жукову — это верх низости.

И самый апофеоз — это Хрущев и кукуруза.

Наш лидер все мечтал догнать и перегнать Америку. И почему-то решил, что самый верный путь в этом отношении (помимо ракет) — это выращивание кукурузы. Вот он и приказал, чтобы по всему нашему необозримому советскому пространству отныне прекратили сеять рожь, пшеницу, овес, гречку, а занялись бы королевой полей (так отныне величали кукурузу). Перечить Никите не смел никто. Это даже представить себе трудно — он же начинал вести себя буйно: орал, тряс кулаками с пеной у рта…

В общем кукурузу, растение теплолюбивое, южное, стали сажать даже на Чукотке, в Якутии, за Полярным кругом. Дико это сейчас писать. Абсурд же полный. Однако это именно так и было!

Еще придумали так называемую чересполосицу. Сеяли полосу пшеницы, полосу кукурузы, опять пшеницы, опять кукурузы… Смысл? Его не постигал никто. Но так велено! У нас принято слушаться начальников.

Пропаганда кукурузы приняла очертания параноидального бреда. Повсюду продавались пластмассовые игрушечки: куколка в виде початка с ручками, ножками, глазками. У меня таких было несколько: дарили ребенку, идя в гости — подарок стоил копейки (не больше 20-ти) и продавался повсюду, даже в газетных и табачных киосках.

Номера художественной самодеятельности: танец кукурузных початков или песни про кукурузу исполнялись в обязательном порядке в школах, заводских клубах, вузах. Плакаты, картинки… От слова кукуруза уже начинало тошнить.

Вот-вот мы должны были перегнать Америку. По количеству упоминаний кукурузы в печати мы к тому времени давно перегнали весь мир.

Результат не заставил себя ждать.

Большая часть посевов кукурузы погибла! И кстати, почему-то там, где она обычно росла вполне неплохо, в период одержимости кукурузой урожайность ее снизилась вполовину.

Значит, смотрим: кукуруза подвела. А другого ничего толком не посеяли из уважения к начальнику страны. Что делать?

Вот и мы, население, думали — что делать? Потому как из магазинов исчез хлеб. Все удивлялись: войны нет, работаем от зари до зари, указания партии и правительства выполняем, профсоюзные взносы платим… Нет хлеба! Ну, что ты будешь делать? Вот ведь вражья сила!

А что мы так уперлись в этот хлеб? Надо было, как Мария-Антуанетта когда-то в ответ на то, что у народа нет хлеба, сказать: «Так пусть едят булочки!»

А и булочек не было!

Вот как закрутилось!

И муки не было!

И тортов, кстати, тоже не было.

А к хлебу мы как-то душой прикипели. Ну — многие наши завтраки и ужины строились на хлебе. Не было особенно денег на деликатесы. Хлеб — один из важнейших продуктов питания был. И никто не жаловался. Нас учили: «Хлеб — всему голова». Ну и каково же это — остаться ни с того ни с сего без головы?

Народ стал говорить нехорошие слова. Уже не одна наша Галя, а весь народ говорил: «Идиот Никита». И много другого обидного и едкого.

С хлебом дело обстояло так. (Я буду писать о Москве, так как не знаю, что происходило в других городах.) У нас карточки вводить не стали. Это, конечно, возмутило бы народ. Все прекрасно помнили войну, лишения, голод. Но там — дело ясное. А тут — с какой стати? Так и до коммунизма не доживешь. Карточек не было. И хлеб в магазины привозили по-хитрому. Днем! Когда все на работе. Значит — что? За хлебом плелись старики и бежали дети! Вот! Я стала хлебодобытчицей. Это просто. Тебе оставляют деньги на хлеб. Приходишь из школы, хватаешь деньги, авоську и бежишь в булочную. Там очередь. Хлеба ждут. Но там не скучно — подружки, одноклассницы. Есть о чем поговорить. Еще мы вместе задачки решали. В черновик запишешь, пока стоишь, домой пришла — переписала, уроки готовы. Ничего! Нет худа без добра.

В одни руки давали батон белого и буханку черного. Много это или мало? В условиях обычной продажи хлеба — это нормально. В условиях дефицита и сопутствующей легкой паники — мало. У нас, например, тетя Аня жутко боялась голода (из-за нас с Женькой, не из-за себя). Она, например, взялась сухари сушить на нервной почве. Сушила сухари и укладывала их в чистую ситцевую наволочку. Так они хорошо хранились, не плесневели.

Ну вот — ради сухарей мне приходилось отстаивать очередь еще раз. Это такой театр. Сразу дать сколько хочешь нельзя. А вот постоишь в ритуальной очереди — получишь еще раз батон белого и буханку черного.

Так что хлеб у нас был. И даже сухари. На случай — если что…

Что касается булочек… Они временно отсутствовали.

В школе даже какое-то время в буфете продавали вареные кукурузные початки. Три копейки штука. И я лично была счастлива! Это очень вкусно! А булки — ну их…

Тортики. Какие у нас делали вкусные бисквитные тортики! Мммм! Нигде таких больше нет. Пропитку делать такую, как наша, нигде не умеют. А у нас умели. И тортики были в продаже (до кукурузы) всегда. Их не каждый день покупали, а только с получки или на праздник. Вот гуляем мы во дворе, а с балкона доносится крик: