Наталья Дардыкина - Откровения знаменитостей

Сергей Александрович увидел в моих руках панорамный пленочный аппарат. Замечательный режиссер тут же переключился, вспомнив, как в 90-м году летел в Токио, и японские таможенники конфисковали его русский аппарат «Горизонт». Он так и не знает, зачем им это было нужно. Соловьев заинтересовался моей пленочной камерой. И процесс пошел: мы стали снимать. Великий кинорежиссер, управляющий на съемочных площадках толпами людей, тут увлекся и был вполне мной «управляем».

Я объяснил, что хочу снимать его в лифтовой шахте. А дом был старый, где огромный двигатель находился не вверху, а внизу. Рядом с мотором и множеством тросов он оказался впервые. Наш кадр редкостный, вышел на славу, словно в руках у кинорежиссера «миров приводные ремни».

— Вы побывали гостем на недавнем Берлинском международном кинофестивале. Кто платил?

— Пригласившая меня секция документального кино Берлинского фестиваля оплатила мои перелеты и проживание в гостинице. Там показывали снятый в прошлом году документальный фильм «Восток — Запад». У меня в фильме всего семь с половиной минут. Роль небольшая — я снимал тогда панорамные снимки московской команды регби. Это понравилось и даже удивило иностранцев: оказывается, в России есть и красивые регбисты, и хорошие художники.

— А как вы были одеты в кадре?

— Регби снимали в реке, и все мы были в плавках.

— Вы накачали свои мышцы?

— Не особенно. Я нормальный пропорционально сложенный парень, отслуживший свой срок в армии, сначала в Орле, а потом возле Грузии, в полку связи. В те времена и студентов брали. Я из их числа. Институт закончил после армии.

— На каком языке общались с иностранцами?

— Со сцены — с переводчиком. А в быту — на английском.

По мнению специалистов, Головач раньше других русских фотомастеров воспел красоту мужского обнаженного тела. В 2002 году фотогалерист Оливье Серри в своей «ArtMenParis» рядом с работами французов, американцев выставил русских, в том числе и Сержа. В экспозиции — исключительно мужской портрет.

— Серри отобрал 13 моих фотографий, снятых еще в Хабаровске.

— Что же увлекло французского галериста в этих снимках?

— На Западе почему-то думают, что в России проживают одни крестьяне. Французы действительно удивились красоте наших мужчин. Я хотел показать именно красоту неизвестных мужчин, не моделей, не спортсменов. Их безупречные формы и природную пластику.

В 2006 году Оливье Серри устроил в Париже персональную выставку «Русские» Сержа Головача. Интерес к ней был огромен. На вернисаж пожаловали официальные лица, дипломаты, художники, легендарные свободомыслящие русские художники, десятки лет живущие в Париже.

— Я рада, что наши живописцы-классики Оскар Рабин и Валентина Кропивницкая пришли посмотреть на ваши работы: значит, они здоровы и еще выходят в свет.

— Они с огромным пониманием отнеслись к моим работам. Блестящие профессионалы и замечательные люди! Мне очень дорого их внимание. Они поблагодарили меня, что я привез своих «Русских» в Париж. К сожалению, не смог приехать на вернисаж из Нормандии близкий мне по духу художник Вильям Бруй. С ним я познакомился на его первой выставке в Москве. Мастерство этого художника уникально.

— Серж, в Москве, в галерее «Fine Art», вы поразили зрителей своим фотороманом одного дня, снятым под знаком «+» ВИЧ-инфекции. До сих пор перед глазами встают безупречно сложенные мужчины — тридцатитрехлетний Лео и его близкий друг двадцатитрехлетний Франсуа. Много дум и сомнений вызывает их любовь на краю возможной трагедии. Расскажите о них.

— Проект «+» символизирует любовь, ношу, бремя. Два молодых человека любят друг друга. Лео — носитель ВИЧ-инфекции. Это еще не СПИД, а вирусоносительство. Много лет он несет в себе этот опасный знак. Но держит себя в блестящей физической форме, принимает постоянную помощь врачей.

— Но в какой опасности находится танцовщик Франсуа! Что думают про эту связь их родные?

— Речь, конечно же, идет прежде всего о безопасном сексе. Они всеми средствами предохраняются. Мать и сестра Лео знают все подробности. Обе семьи полны добрых чувств к этой паре. Доказано, что этот вирус не передается ни через поцелуй, ни через рукопожатие, ни через еду и укус комара. Только через кровь. Защищенный секс дает надежду на гарантию.

— Ваши светописные кадры вызывают волну сочувствия к этим парням — так натренированы, пластичны и красивы их тела!

— Лео, любимец фотохудожников, старше и, конечно, достиг большего: он модель Пьера и Жиля. Это именно на их снимках, однажды представленных в московской галерее, я впервые увидел Лео. Он поразил меня своим совершенством, и я мечтал поработать с Лео и Франсуа, сделать свои снимки.

— Захотели соперничать?

— Ни в коем случае! Пьер и Жиль делают цветные картинки. Я — черно-белые. Они делают кадры вертикальные, я — панорамные. Это разный визуальный язык. Осознанно не вношу в снимки детали китча и гламура. Я реалист. Показываю конкретную ситуацию, реальную жизнь. Но, естественно, ее режиссирую, продумываю.

— Французские парни позволили вам снимать их обнаженными?

— При самых интимных встречах я не присутствовал.

— Но как важны касания!

— Еще бы! Их прикосновения, поцелуи есть на моих кадрах. Но не каждый может себе позволить целоваться в присутствии камер. На свадьбах молодожены при гостях целуются.

— Целуются Он и Она — это нормально. А любовь двух мужчин — нарушение нормы.

— В Париже, да и вообще во Франции, к этому привыкли. Там и на улице мужчины не стесняются целоваться. И женщины целуются, не замечая окружения.

— Как реагировали Лео и Франсуа, увидев на выставке свои изображения?

— Были в восторге. У Пьера и Жиля они никогда не снимались обнаженными — только по пояс. Когда я предложил им обнажиться полностью, они испытали некое смятение. Я объяснил, что это не будет грубо-эротично. Я их развел в разные стороны. В моих кадрах обнажение имеет драматургическое оправдание: важно показать открытость человека, его незащищенность.

— У ваших персонажей есть внутреннее родство, и художник вправе найти в этом свою идею красоты. Почему вы снимали сюжет в Нормандии?

— Там живет семья Лео.

— У вас была редкая возможность увидеть и отразить первозданный простор Нормандии. Он до сих пор как при Вильгельме Завоевателе. Вблизи Ла-Манша чувствуешь себя первобытным человеком. Сколько же пленок вы тогда сняли?

— В России проявил 16. Мы работали целый день. Куратор моей парижской выставки Сергей Дедюлин содействовал нашей дружбе с Лео и Франсуа. Устраивал наши встречи, помогал переводами. Это все бесценно! Раньше Дедюлин жил в Петербурге, теперь — в Париже. У меня, к сожалению, не было денег, чтобы полететь в Париж на эту свою выставку. Огромное спасибо жене французского посла — она перевезла мои фотографии в Париж. Там они очень востребованы!