Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Под гнетом депрессивного десятилетия фондовый рынок рухнул на колени. От бойкого рынка предыдущего десятилетия не осталось и следа. Тучи сгущались, а безопасной гавани, чтобы переждать бурю, нигде было не видно. Месяц за месяцем биржевые цены как бешеные скакали вверх-вниз, никто не мог припомнить подобных перепадов. Доходность по облигациям неуклонно падала, особенно в конце десятилетия, когда Федеральная резервная система (ФРС) активизировала наступление на инфляционную лихорадку и резко повысила процентные ставки. Американским розничным инвесторам пришлось выучить новые слова для своих волнений: волатильность и стагфляция.

Одна из самых надежных стратегий, хранение денег в банке, больше не представлялась разумной. Нормативы Казначейства годами ограничивали проценты для мелких вкладчиков, и только крупные институциональные вкладчики могли заработать процент достаточно высокий, чтобы обогнать инфляцию. Когда ставки процента наконец медленно поползли вверх и для мелких вкладчиков, сбережения и займы населения перетекли в бум кредитования, а это грозило новой бедой. Даже если вам удавалось найти более или менее стабильный банк или депозитное учреждение, одной лишь стабильности было уже недостаточно. Инфляция 1970-х подточила покупательную способность каждого американского доллара, который бережливые граждане отнесли в банк или вложили в облигации.

Погоня за прибылью стала почти навязчивой идеей целого поколения. Если ты не нашел способа получать доход выше прожиточного минимума, значит, отстал навсегда. Инвесторы судорожно ринулись в новоявленные взаимные фонды денежного рынка. Иные уверовали в сложные партнерства, инвестирующие в стремительно дорожавшие нефть и газ или же в серебро и другие драгоценные металлы.

Рассудительные инвесторы в свое время уяснили железную связь между уровнем риска и процентом дохода: чтобы получить доход повыше, надо принимать на себя риски побольше. Корпоративные облигации давали больший процентный доход, чем облигации Казначейства, потому что корпоративные рискованнее, а дядя Сэм уж точно не обанкротится. Мелкие внебиржевые ценные бумаги росли в разы быстрее, чем голубые фишки, но и вероятность того, что они обратятся в ничто, была куда выше. Тут уж ничего не попишешь. Цена, которую смелый платит за высокие прибыли, включает в себя немалый риск и бессонные ночи. Недаром золотое правило гласит: хочешь спокойно спать и не бояться все потерять – не гонись за высокими прибылями.

Парадоксальным образом теперь большие риски ассоциировались скорее с готовностью довольствоваться скромной прибылью. Прежнее правило – высокодоходные инвестиции рискованнее низкодоходных – почему-то утратило силу. В 1970-х традиционная формула прямой зависимости между риском и вознаграждением была переосмыслена с точностью до наоборот. Всем требовалась надежность и доходность – ощутимые спекулятивные прибыли без нервирующей волатильности (в идеале – вообще без треволнений), надежность низкорисковых инвестиций без постепенного вымывания капитала, накопленных за годы средств.

Несбыточные мечты! Однако были счастливчики, которые утверждали, что их мечты сбывались год за годом – благодаря Фрэнку Авеллино и Майклу Бинсу: реальный, стабильный процент, нулевая волатильность. В связи с тем, что отдача от инвестиций у Мэдоффа, как у большинства арбитражных трейдеров той эпохи, колебалась в пределах узкого диапазона, выплата фиксированного процента казалась разумным решением. В какие-то кварталы они выплачивали чуть больше, чем получали у Мэдоффа, а в другие чуть меньше, но в целом баланс сохранялся. И даже если большинство клиентов оставляло начисленный процент расти на своих счетах дальше, мелкие нестыковки со временем никто бы не заметил. Казалось, что Авеллино и Бинс превратили спекулятивное и рискованное дело – инвестирование на фондовом рынке – в плавный и предсказуемый приток доходов, вроде процентов с корпоративных облигаций, и никакого вымывания капитала! А все благодаря устойчивой доходности операций Берни Мэдоффа.

В атмосфере инфляционного невроза творческое нововведение Авеллино и Бинса в обслуживании инвесторов, когда-то привлеченных Солом Альперном («Давай платить твердый процент»!!!), придало их скромному бизнесу, рассчитанному на «семью и друзей», сумасшедшее ускорение.

Позже Мэдофф будет настаивать, что, одумавшись после ошибок 1962 года, он в дальнейшем делал очень неплохие деньги для тех самых первых клиентов, и, возможно, так и было, учитывая рыночную конъюнктуру 1960-х и те стратегии, которые он, по его словам, применял. В первое десятилетие карьеры Мэдоффа ежегодные прибыли на внебиржевом рынке предположительно во много раз превосходили те суммы, которые выплачивались в виде дохода его инвесторам. Даже в 1970-х Мэдофф, как институциональный инвестор, мог зарабатывать значительно больше, чем Авеллино с Бинсом выплачивали своим розничным инвесторам. Довольно смутные воспоминания инвесторов той поры наводят на мысль, что он и в самом деле пользовался деньгами первых инвесторов в качестве рабочего, или чистого оборотного, капитала своей молодой фирмы и получал более чем достаточную прибыль, чтобы обеспечить клиентам обещанный доход.

Разумеется, это тоже нарушение, и регуляторы, будь им об этом известно, могли обвинить Мэдоффа в ненадлежащем использовании клиентских фондов. Но существует как минимум статистическая вероятность, что он и впрямь с успехом инвестировал ограниченные денежные средства семьи и друзей, которые поступали к нему от Сола Альперна.

Пошли слухи – по слухам, фирма Avellino & Bienes открывала единственную возможность доверить деньги замечательному Берни Мэдоффу, который сам индивидуальными клиентскими счетами не занимался.

Просто удивительно, сколько клиентов Avellino & Bienes, которые пользовались бухгалтерскими услугами фирмы, решились через нее же инвестировать свои средства! Но, возможно, это попросту отражает роль, которую бухгалтеры играли для умеренно состоятельных людей, бизнесменов средней руки, до наступления эпохи «личных банкиров» и «консультантов по инвестициям». Где еще им было искать финансового консультанта, как не в фирме, ведущей бухгалтерию их компании? Да и к чему создавать себе лишние сложности, тратить драгоценное время, даже если теоретически где-то есть профессионал получше? В конце концов, для бизнесмена время – деньги, а у них своих дел невпроворот.

Так или иначе число инвесторов Avellino & Bienes стремительно росло, а вместе с ним неуклонно рос объем привлеченных средств. К концу 1970-х инвестиционные операции Мэдоффа составили более трети оборота бухгалтерской фирмы. В нью-йоркском офисе фирмы четверо сотрудников принимали звонки и заявки, а также пересылали по почте чеки и выписки со счетов: два секретаря по вводу данных, секретарь приемной и администратор офиса, который отвечал на вопросы по почте и телефону.

Читать дальше