Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Знакомство Стена Чейза и Берни Мэдоффа длилось почти сорок лет. Мэдоффу были доверены трастовые фонды троих детей Чейза и других членов семьи. Со временем у Чейза появилось более четырех десятков инвестиционных счетов у Мэдоффа, включая счета, которые он открыл для своего благотворительного фонда. На основании нескольких документированных следов представляется вероятным, что Чейз познакомился и с близким окружением Мэдоффа, в том числе с его тестем Солом Альперном.

Чейз был не просто частным инвестором Мэдоффа, одним из многих, и он не просто открыл у Мэдоффа счет и поместил на него деньги, собранные у других, как Авеллино и Бинс. Начиная с 1970 года, Чейз учредил три партнерские компании, которые стали мобилизовывать средства многих и многих людей и размещать их у Мэдоффа. Тем самым Чейз явился предтечей сотен предпринимателей, которые создавали и расширяли частные фонды единственно для того, чтобы на блюдечке доставлять Мэдоффу чужие деньги.

Чейз основал первый такой инвестиционный фидер-фонд. Фидер-фонд – это вспомогательный обслуживающий фонд, который привлекает средства инвесторов и вкладывает их в один или несколько других фондов. После 1990 года подобные «донорские» фонды, собиравшие деньги, чтобы доверить их Мэдоффу, будут плодиться как кролики. А началось все с первой компании Стенли Чейза.

Она называлась Lambeth Company и открылась в 1970 году. За ней в 1973 году последовала Brighton Company и в 1975 году – Popham Company. Чейз брал плату с инвесторов за управление тремя этими первыми фондами, очень похожими на неформальные взаимные фонды, хотя и не зарегистрированные в Комиссии по ценным бумагам и биржам; регистрировать их Чейз, по словам знавших его людей, не считал нужным – подумаешь, всего-то несколько десятков прямых инвесторов. По тем же соображениям он не счел нужным регистрироваться в Комиссии и в качестве консультанта неформальных инвесторов.

Большинство клиентов Чейза попали к нему по устной рекомендации либо из творческих кругов Голливуда, где вращалась его жена, либо через бухгалтерскую фирму, чьими услугами он пользовался. И несмотря на то, что Чейз со всеми своими инвестиционными счетами не был даже зарегистрирован и оставался вне зоны регулирования, он и его клиенты свято верили, что все будет прекрасно.

Все три компании Чейза дополнительно принимали деньги от так называемых субфондов, других компаний (тоже не зарегистрированных в Комиссии по ценным бумагам), которые собирали средства и платили комиссионные за услуги головным компаниям. Все деньги, собранные напрямую через собственные компании либо косвенным образом, через субфонды, стекались к Мэдоффу.

Документы трех фидер-фондов Чейза, относящиеся к начальной поре их существования, указывают на то, что они были сформированы для участия в арбитражных стратегиях, – это совпадает с воспоминаниями первых инвесторов Мэдоффа и других источников, осведомленных об инвестиционных счетах, и с версией событий в изложении самого Мэдоффа.

Представитель молодого поколения семьи – впоследствии разоренной, – одного из самых первых инвесторов свидетельствует: в 1970-е годы Мэдофф лично говорил его отцу, что использует арбитраж как стратегию получения прибыли. «Видимо, с помощью своей компьютеризованной системы он придумал способ определять, как можно выгодно покупать привилегированные акции и шортить обычные», – вспоминал этот очевидец.

Поэтому в теории возможно (и даже вполне правдоподобно, в чем, вероятно, убедил себя Стенли Чейз), что Берни Мэдофф использовал законные арбитражные стратегии для генерирования устойчивых, надежных прибылей от вложенных средств, которые Чейз усердно аккумулировал на инвестиционных счетах компаний Lambeth, Brighton и Popham в фирме Мэдоффа.

Чуть менее правдоподобной эта стратегия должна была бы казаться по мере того, как из года в год росли доверенные Мэдоффу суммы. Привлекательные возможности арбитража быстро исчезают, когда в арбитраж слишком поспешно вбрасывают чересчур много денег. А к началу 1980-х годов денег у Мэдоффа собирается много. К тому же в конце 1970-х крупные институциональные инвесторы начали все больше интересоваться конвертируемыми ценными бумагами, основным инструментом арбитражных стратегий, и, по идее, уже конкурировали с Мэдоффом на этом сегменте рынка.

Впрочем, у Мэдоффа, как считал Чейз, клиентов было не так уж много, и новых он принимал только в качестве одолжения, когда не мог отказать близким друзьям. Не исключено, что на первых порах так оно и было. Мэдофф уже тогда культивировал атмосферу неафишируемой исключительности. Он рассчитывал на то, что счастливчики-клиенты будут помалкивать о том, что состоят в его элитном клубе: лишние разговоры чреваты тем, что ему со всех сторон будут докучать просьбами о вступлении, а ему, как он давал понять, это совершенно ни к чему.

Такая позиция не только отмечала печатью исключительности его набирающий силу бизнес, но и гарантировала конфиденциальность: каждый источник средств пребывал в неведении о существовании остальных. Годы спустя уже трудно определить, в какой момент арбитражный инвестиционный бизнес Мэдоффа слишком разросся, чтобы можно было верить в его правдоподобие.

О том, какую именно прибыль получали компании Чейза в 1970-е годы, мнения расходятся. Мог ли Мэдофф обеспечивать устойчивые арбитражные прибыли в размере 10–14 процентов годовых много лет подряд, как вспоминают некоторые? Во всяком случае, множество неглупых людей уверовали, что так все и было. И, вероятно, во времена самых первых, истинно донорских фондов они были правы.

Инвестиционные счета, которые Чейз открыл у Мэдоффа для своей семьи, не были арбитражными счетами. Гипотетически эти средства вкладывались в бумаги сильных, многообещающих компаний и хранились в них годами, если не десятилетиями. Когда после ареста Мэдоффа инспекторы изучали записи по счетам, то обнаружили, что счета семейства Чейза, которые велись в соответствии с долгосрочной стратегией «купить и держать», оказались в куда лучшем состоянии, чем счета формальных арбитражных компаний, открытых Чейзом для инвесторов извне.

Позднее на судебных процессах прозвучат утверждения, что к 2008 году на многих счетах Чейза была масса странных ошибок. Ценные бумаги покупались и продавались в дни, когда рынки были закрыты, или по ценам, не соответствующим биржевым данным за эти дни. Чейза обвиняли (он все отрицал) в том, что он будто бы приказывал Мэдоффу помечать сделки задним числом и гарантировать, что убытки не будут отражены в отчетности по его счетам, а также фальсифицировать сделки, чтобы выйти на те или иные налогооблагаемые прибыли (убытки).