Лаврентий Берия - «С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг

Но средний слой руководства частично разлагается. Появились деньги, положение, начинают барахолить. Это хорошо видно в Грузии. Я Кобе говорил в 1945 г., что трофейное барахольство опасно. Коба тогда сказал, знаю, а что сделаешь. Сказал: «Приказывай, не приказывай, все равно тащить будут. Кто по бедности, кто по жадности. Самых зарвавшихся расстреляем, а так что же».

Потом Телегина арестовали, и еще кое-кого, но все равно, видно, что барахольство сильно портит людей.

Сейчас Коба это понял. Без меня образовали комиссию по окладам. Георгий, я и Булганин члены. Это хорошо [370]. Когда-то я устраивал быт рабочих, теперь устроим быт начальства [371].

Круглов сообщил, с 1/VI начнется навигация на Волго-Донском водном пути. Ставит вопрос о поощрениях и награждении отличившихся заключенных. Пусть готовит списки. И на Правительственные награды тоже, в том числе на отличившихся заключенных.

Жуку надо дать Героя, порадовать старика. Заслужил [372].

Не успел приехать, и снова уезжаю. Просто чудесно!

Прекрасно отдохнул в Крыму [373]. Был с Серго в горах. Не Кавказ, зато весной. Я уже забыл, когда был в горах весной. А тут удалось совместить. Проводили пуски «Кометы». Впечатление сильное. Первый раз меня потряс взрыв РДС-1, но там больше было радости, а не впечатления, потому что все на большом расстоянии и в бункере.

А тут снаряд прошивает борт «Красного Кавказа» и выходит с другого борта. Вот это сила! Молодец Ахмет Хан [374]! Думаю, Коба не утвердит представление на третью Звезду, скажет не война. Дадим Сталинскую премию. А тем двум [375]дадим Героя. Заслужили.

Хорошо работать с хорошими работниками. Я даже материться перестал. Незачем.

Сейчас в ПГУ пишут историю наших Урановых работ. Я распорядился, чтоб писали, но с Кобой пока не обговаривал. Думаю, поддержит. Пусть пока собирают и обобщают [376]. Пока секретно, а там подумаем. Надо сказать о нашей работе открыто. У американцев книга Смита вышла сразу в 1945 году, и нам надо открыто сказать народу, как много мы сделали. И чтобы народ видел, почему не сразу могли наладить жизнь, что надо было кровь из носа Бомбу сделать. А на все денег не хватало.

Надо сказать и ракетчикам, пусть тоже начинают писать [377].

На истории чернового варианта «Сборника по истории овладения атомной энергией в СССР» стоит, пожалуй, остановиться несколько подробнее.

Фактически этот так и не увидевший свет сборник должен был бы стать советским аналогом изданного в 1945 году в США открытого отчета о ходе атомных работ — книги Г.Д. Смита «Атомная энергия для военных целей. Официальный отчёт о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США». В 1946 году она была переведена в СССР и издана достаточно массовым тиражом Трансжелдориздатом.

Берия справедливо считал, что приходит время открыто рассказать также о советских «атомных» работах, чтобы о них узнали и народы СССР, и внешний мир. Сборник по истории овладения атомной энергией в СССР должен был показать всем, включая самих участников советского Атомного проекта, какие огромные свершения оказываются под силу людям, работающим сами на себя.

То, что этот сборник предназначался для массового издания, подтверждает и его структура. В сборник, кроме таких разделов, как, например, «Создание материальной базы для дальнейшего развития работ по ядерной физике» и «Развитие работ по использованию атомной энергии для нужд народного хозяйства» и т. д., должны были войти и такие разделы, как «Успех советской науки не является случайным», «Атомная бомба — новое оружие американских империалистов», «Успешное испытание атомной бомбы — крушение прогнозов американо-английских поджигателей войны». Во внутреннем документе для служебного пользования подобные пропагандистские разделы были бы, конечно, излишними.

Несмотря на то, а скорее вследствие того, что Берия активно редактировал черновик сборника, славословий Сталину и выпячивания заслуг Берии в сборнике не было. Сталин упоминался и цитировался несколько раз очень уместно, а имя Берии в сборнике упоминалось четыре раза в информационном аспекте — как председателя Спецкомитета. Зато в тексте присутствовали десятки имён руководителей и участников Атомного проекта, включая немецких специалистов.

Над черновиком сборника Берия работал практически до своего ареста в июне 1953 года, и если бы этот сборник увидел свет, то могла бы иначе сложиться вся последующая атомная эпопея в СССР. Если бы атомные работы стали частью гласной истории страны, то, возможно, разрушители державы не смогли бы так сокрушительно уничтожать отечественный ядерный оружейный комплекс и успешно дискредитировать облик ядерщика-оружейника в глазах общественности, как это было в конце 80-х — начале 90-х годов и позднее.

Однако включение ядерной оружейной деятельности в сферу гласности (как это предполагал сделать Л.П. Берия) сразу же ставило бы вопрос: «А кто руководил атомными работами?» В атмосфере шельмования Берии допустить возможность возникновения этого вопроса Хрущёв и хрущёвцы не могли.

Между прочим, по этой же причине оказались злостно и подло замолчанными выдающиеся заслуги войск НКВД и особенно пограничных войск НКВД СССР в начальный период войны.

А ведь признание этих заслуг имело бы не только историческое значение. Полный анализ состояния боевой подготовки РККА и Погранвойск НКВД СССР перед войной мог бы дать много для нелицеприятного обобщённого анализа вообще всей постановки оборонной работы в СССР. Берия — в отличие от большинства высших генералов РККА— был весьма равнодушен к парадной стороне дела, зато боевой подготовке погранвойск и оперативных войск НКВД уделял как нарком очень много внимания. Поэтому воины НКВД с лёгким стрелковым вооружением и держались неделю там, где войсковые соединения с тяжелой техникой порой не удерживались и суток.

Увы, опыт НКВД не был осмыслен ни сразу после войны, ни тем более он не осмыслен сегодня. Эффективная боевая подготовка не была сутью повседневной жизни как поздней Советской Армии, так и «армии» «россиянской».

Так же не был позднее осмыслен и потенциал бережного подхода Л.П. Берии к собственной истории. Воспитание у народа чувства законной гордости за сделанное державой на базе соответствующей гласной информации о сделанном — вот как смотрел на проблему Лаврентий Павлович. Для тех же, кто замышлял падение державы, было важно прямо противоположное — советские люди должны были восхищаться яркими рекламными фото западной военной техники, оставаясь в неведении относительно того, что советская техника тоже выглядела бы не менее эффектно, если бы попадала в объективы кино- и фотокамер советских военных репортёров.