Джонатан Котт - Рядом с Джоном и Йоко

Первая персональная выставка Йоко, где была представлена ее „Живопись наставлений“, прошла в июле 1961 года на Мэдисон-авеню в галерее AG , совладельцем которой был основатель Fluxus Джордж Мациюнас. ( Fluxus — сформировавшаяся под влиянием Джона Кейджа группа дзен-дадаистов от мира искусства — авангардных художников, работавших одновременно в разных стилях, — и ставшая, как однажды написал Мациюнас, „помесью Спайка Джонса, водевиля, гэгов, детских игр и Дюшана“.) „Еще до выставки, — рассказывала Йоко, — я сходила посмотреть галерею и подумала: „Ничего себе, да он, должно быть, богат, раз заимел такой зал!“ Но выяснилось, что за аренду он не платит и даже долг за электричество погасить не может. К началу моей выставки света не было совсем, и мы не могли провести открытие вечером, потому что было бы слишком темно. Поэтому мы провели его на следующий день. Я думала, что открытие будет фантастическим, и надела коктейльное платье вместо брюк и свитера. А потом долго ждала гостей. Но это был июль, так что пришли лишь пятеро — Джон Кейдж, Исаму Ногути, [96] Исаму Ногути (1904–1988) — японский дизайнер и скульптор. девушка, которая тогда жила в моей квартире, и Беата Гордон [97] Беата Сирота Гордон (1923–2012) — японский искусствовед и правозащитник, родившаяся в Вене в русско-украинско-еврейской семье. с дочерью“. Беата Сирота Гордон, которая в то время работала исполнительным директором по искусству при „Обществе Японии“, устроила для Йоко лекции по каллиграфии, живописи суми-э [98] Вид монохромной живописи (в работах использовалась только серая тушь), по технике напоминающий акварельную. и оригами для студентов колледжей. Гордон, история жизни которой по-настоящему захватывающа, провела детство в Японии, куда эмигрировал с семьей ее отец-украинец. До войны она учила Йоко игре на фортепиано. Когда Бит было двадцать два года, ее избрали в комитет, который разработал первую послевоенную конституцию Японии. Также она сыграла важную роль в создании раздела о правах женщин, обеспечивавшего равные юридические права для обоих полов.

В числе работ, вошедших в „Живопись наставлений“, была „Живопись ветра“ — холщовый мешок с семенами, подвешенный над чистым полотном (когда дул ветер, семена высыпались из дырочек); „Дымная живопись“ — гостя просили спичкой поджечь холст и посмотреть, какие причудливые тени отбрасывает дым; „Живопись ног“ — посетители создавали ее сами, вытирая ноги о кусок чистой ткани, брошенный на пол галереи; „Живопись теней“ — рядом с окном был повешен черный холст, на котором в зависимости от времени суток и освещения появлялись различные тени, вызывая в памяти строки из 53-го сонета Шекспира: „Какою ты стихией порожден? Все по одной отбрасывают тени, а за тобою вьется миллион твоих теней, подобий, отражений“. [99] Пер. С. Маршака.

Первый крупный концерт, на котором Йоко делилась с публикой своими экспериментальными композициями, состоялся 24 ноября 1961 года в концертном зале „Карнеги-холл“. „Для меня это было большим событием, — вспоминала она. — Джордж Брехт, Йонас Мекас, Ла Монте Янг, Джексон Мак Ло — в общем, практически все там выступали. Ричард Максфилд помог мне с электроникой, я все подготовила, а затем очень слабо подсветила сцену, чтобы приходилось напрягать глаза, потому что в жизни все именно так и происходит. Вечно приходится напрягаться, чтобы понять, что думают люди. Был очень призрачный, тусклый свет, а потом все погружалось в кромешную тьму. На полу на сцене спал один парень, а по залу я рассадила живых сверчков. За неделю до выступления я проинструктировала всех участников о том, что они должны делать, чтобы возникло чувство, будто их объединяет одиночество, поскольку ни один не знал инструкций другого. В общем, по сцене все передвигались бесшумно. В какой-то момент двое мужчин оказались привязаны друг к другу, а вокруг валялось много пустых банок и бутылок. Связанные должны были пройти из одного конца сцены в другой: путь туда и обратно занял у них сорок минут — очень тихо, буквально не издавая ни звука“.

— А публика понимала, что ты пытаешься сделать? — спросил я.

— Нет, — ответила Оно. — И после концерта один из участников даже сказал мне: „Знаешь, люди жаловались, что не могут меня разглядеть, потому что на сцене слишком темно“, — тоже мне примадонна ( Смеется. )».

— Дети, — напомнил я, — тоже боятся темноты, слышат звуки, которых нет, и хотят, чтобы, пока они спят, дверь была приоткрыта.

— Да. По большей части я испуганный ребенок, который не умеет, но хочет общаться. Как я тебе уже говорила прошлым вечером, прежде чем сказать что-то, я начинаю заикаться, типа: «О, п-п-п-рив-в-вет. К-к-к-как у т-т-т-тебя д-дд-дела?» А затем мое окультуренное Я пытается превратить все это в гладкое предложение, чтобы получилось нечто вроде: «О, привет, как жизнь?» Но, прежде чем все получится именно так, мне нужно про себя немножко позаикаться. И мне хотелось побороть эти страхи и заикание. В общем, я подумала, что, когда ты стоишь в освещенной комнате, а потом внезапно гаснет свет, можно увидеть предметы за их тенями. Или услышать те звуки, которые обычно слышишь в тишине. Ты начинаешь чувствовать помещение вокруг себя, напряжение и человеческие вибрации. Я хотела справиться с этими звуками, звуками страха и темноты, похожими на страх ребенка, когда за его спиной кто-то стоит, а он не может говорить или как-то общаться с этим кем-то. И потому я попросила одного парня все выступление стоять за спинами зрителей. Также я хотела, чтобы было слышно, как люди потеют, поэтому на всех танцорах были контактные микрофоны, а я попросила их таскать через всю сцену тяжеленные коробки, и, пока они делали это, они немного вспотели. А еще кто-то весь вечер был в туалете. Каждый раз, когда я в кинотеатре иду в туалет, я панически боюсь. Я боюсь, когда там никого нет. Но когда там кто-то есть, я боюсь еще больше. Так что мне хотелось, чтобы люди пережили и этот страх тоже. В мире звуков и чувств есть то, что люди никак не могут облечь в слова. Мне интересен не звук, который ты можешь воспроизвести, а звук, который ты пытаешься не воспроизводить, такое возвратно-поступательное напряжение… Думаю, я никогда не хотела бы снова вернуться туда, где была тогда, и заниматься тем, что делала, пусть даже некоторых тронула моя работа. Туда, где я была так одинока и несчастна, чего никто не понимал. Ведь то, что я делаю сейчас, понимают больше. Я не о том, что это лучше или хуже. Просто сейчас мне хочется веселиться, сделать что-то от радости. Это как минимум то, что люди понимают отчетливее.

По заповеди Льва Толстого об остранении [100] На самом деле термин «остранение» был впервые введен В. Шкловским для описания подхода к изображению вещей у Л. Толстого. Шкловский так определяет «прием остранения»: «Не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание „ви́дения“ его, а не „узнавания“. При остранении вещь не называется своим именем, а описывается как в первый раз виденная». все мероприятия Йоко, ее стихи, картины, скульптуры, фотографии, музыка и фильмы выставляли напоказ и чествовали чувство детской радости и удивления, способ увидеть вещи такими, будто вы впервые попали на незнакомую странную улицу, до сих пор скрытую от глаз, или будто вы смотрите вестерн — шериф, конокрады, драка в конюшне — глазами одной из лошадей. В своей прекрасной Touch Poem Йоко пишет: «Подари жизнь ребенку. / Посмотри на мир его глазами. / Дай ему потрогать все что можно, / и пусть он оставит везде свои отпечатки / вместо подписи». [101] Give birth to a child . / See the world through its eye . / Let it touch everything possible / and leave its fingermark there / in place of a signature . Само это стихотворение — одно из фирменных заявлений Йоко, идеально воплощающее и формулирующее ее жизненное кредо, а также ее способ осмысления мира.