Джеми Доран - Гагарин. Человек и легенда

В 10:00 музыка смолкла. Курсантам следовало отправляться спать (в одиночестве), чтобы с раннего утра снова приступить к занятиям. Гагарин сказал Вале: «Итак, до следующего воскресенья». Она не ответила. «Уже дома подумала: „А почему я должна встречаться с этим „лысым“? И вообще почему он держится так уверенно? Знакомы мы всего один день…“» В следующее воскресенье мы пошли в кино. Не помню, какой фильм мы смотрели, но в отношении к нему наши взгляды разошлись… Около нашего дома он так же, как и в тот первый вечер, сказал: «Итак, до следующего воскресенья».

И они действительно встретились в следующее воскресенье — у нее дома. Валины родители, Иван и Варвара Семеновна Горячевы, жили в Оренбурге на улице Чичерина. Для Вали это был родной город, а для Гагарина — совершенно неведомое место. Родители Вали, как и ее три брата и три сестры, скоро полюбили его, и их жилище стало для него вторым домом. Иван работал поваром в местном санатории и применял свои выдающиеся кулинарные таланты дома. Гагарина нельзя было назвать поклонником той однообразной еды, которой кормили в летном училище, и он с удовольствием ел во время своих посещений дома Горячевых на улице Чичерина. По словам Вали (интервью 1978 года), Гагарина тогда беспокоила лишь одна серьезная проблема: родителям его жилось тяжело, они с трудом сводили концы с концами. Но чем им мог помочь Юра, получавший небольшое курсантское жалованье? Лучше бы, говорил он, после техникума вернуться к родителям в Гжатск, устроиться работать там по специальности. Но Гагарин упорно продолжал учебу в Оренбурге. В феврале 1956 года он получил звание сержанта, а 26 марта впервые совершил одиночный полет на реактивном истребителе МиГ-15.

4 октября 1957 года Советский Союз запустил первый в мире искусственный спутник. Оренбургские курсанты пришли в восторг, услышав эту новость. Лучший друг Гагарина на базе, его тезка Юрий Дергунов, подбежал к нему по летному полю, горланя: «Спутник!» Гагарин тоже ощущал воодушевление, но в то время его больше заботили предстоящие выпускные экзамены в летном училище и любимая девушка Валя. Свадьбу уже назначили — на 27 октября. Он признавался, что тогда ему казались более важными предсвадебные приготовления, чем абстрактные мечты о космических полетах. В те дни он и вообразить не мог, что всего через три с половиной года он станет космонавтом.

Вот и Валя не подозревала, что в один прекрасный день ее муж совершит путешествие в космос. Она вышла замуж за славного, но довольно заурядного юношу, военного летчика, а не будущего покорителя космоса. К тому же Валя наверняка понимала, что ее вполне обыкновенный брак неразрывно связан с определенными трудностями и риском: она знала, что ей придется переезжать из одного незнакомого города в другой, ведь Юрия будут переводить на новые и новые воздушные базы; знала, что когда-нибудь он может утром уйти на работу, а вечером не вернуться… Видимо, она подготовилась и к этому. Она вправе была ожидать, что государство поможет ей с жильем, медицинским обслуживанием, денежными пособиями, садом и школой для их будущих детей. И она знала, что ей, в свою очередь, возможно, придется безмолвно и безропотно горевать, если муж погибнет во время очередного полета на реактивном самолете. Многие другие жены в ее положении несли на своих плечах такое же бремя, испытывали тот же грызущий страх, и мысль о том, что она в этом не одинока, должна была ее поддерживать. Валя близко сдружилась с некоторыми женами летчиков, а позже — с женами космонавтов. Но она не ожидала, что станет женой самого знаменитого человека в мире. Она была скромной и очень застенчивой молодой женщиной.

Не вызвало у Вали восторга и первое служебное распределение молодого мужа — после того как он с отличием окончил оренбургское училище и 6 ноября 1957 года получил звание лейтенанта: его направили на военно-воздушную базу «Никель», на самом севере Мурманской области, за Северным полярным кругом, от которого базу отделяло триста километров. Его задачей теперь стало пилотирование реактивных МиГ-15 в ходе разведывательных вылетов. Валя отправилась за ним туда, в морозное захолустье, в край свирепых ветров и долгих ночей, иногда слегка разбавляемых несколькими серыми часами сумрачного дневного света. Здесь 10 апреля 1959 года родилась первая дочь молодой четы Гагариных — Лена.

Все долгие зимние месяцы летные условия над «Никелем» были чудовищными. Рулевым поверхностям гагаринского МиГа грозило обледенение, к тому же пилот постоянно рисковал заработать «снежную слепоту», когда небо и земля сливаются в сплошную пелену без всяких признаков горизонта. В те времена бортовые электронные системы захода на посадку и приземления, установленные на МиГе, не отличались особой чувствительностью. Пилотам, пораженным «снежной слепотой», приходилось полагаться на большие наземные радары, которые вели их к радиомаякам, расставленным по периметру взлетно-посадочной полосы. Да и ясная погода таила в себе опасности. Однажды Гагарин опустил самолет на полосу, покрытую «черным» льдом, невидимым для невооруженного глаза, но скользким, точно масло. В Оренбурге он к таким условиям не готовился. Самолет резко занесло, и шины шасси лопнули от экстренного торможения, которое ему пришлось применить.

Юрий Дергунов, близкий друг Гагарина по Оренбургскому летному училищу, прилагал все усилия, чтобы после окончания его распределили в то же место. Но в первый же свой месяц в «Никеле» он разбился в автокатастрофе и погиб. Гагарин был потрясен, несколько недель после этого он бродил как в тумане. Валя так и говорит: «Несколько недель он ходил как потерянный, не спал целыми ночами напролет. Я понимала, что ему не помогут ни валерьянка, ни снотворные, и если предлагала ему лекарства, то лишь для того, чтобы хотя бы на минуту отвлечь его от тяжелых мыслей»10.

В октябре 1959 года на всех главных воздушных базах СССР, включая «Никель», появились загадочные комиссии по набору добровольцев. Прибывшие не уточняли, что конкретно они хотят и какую организацию представляют. Отбирали группы летчиков и примерно по двадцать человек вызывали в кабинет для неофициальной беседы с какими-то «медиками». Через несколько дней группы стали меньше, многих отсеяли после таинственных переговоров и обсуждений, а затем начался этап личных бесед вербовщиков с кандидатами — их сильно сократившийся список включал примерно по десять человек от каждой базы. Отобранных счастливчиков отправили в Москву, в военный госпиталь имени Бурденко, и подвергли целому ряду скрупулезнейших обследований. На этой стадии отпали девять кандидатов из каждого десятка — опять-таки из-за тайных решений, принимавшихся за закрытыми дверями.