Антонина Пирожкова - Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле – и не только о нем

Объяснение В. К. Комлева в письме в редакцию журнала «Молодая гвардия» мне кажется вполне правдоподобным. От Бабеля я не раз слышала об одесской газете «Моряк» и о машинистке Лёке Земсковой, а фраза «вместо букета роз» — бабелевская фраза.

Представляю себе, как Бабель, нуждаясь в деньгах, принес в редакцию газеты «Моряк» свой, быть может, долго пролежавший у него рассказ и попросил машинистку перепечатать его; машинописную копию отдал в редакцию, а автограф подарил машинистке. Рассказ «Кольцо Эсфири» напечатан в газете «Моряк» не был — иначе он был бы известен.

Прочитав письмо Комлева, я тотчас же написала ему о том, что напечатать рассказ Бабеля невозможно без тех трех листов автографа, которые у него имеются. Я предложила Комлеву прислать мне эти листы с последующим их возвращением либо сделать с них фотографический снимок. Также я попросила его сообщить мне адрес Ольги Григорьевны Земсковой, с ней мне хотелось повидаться и поговорить. Кроме того, я просила В. К. Комлева назвать его имя и отчество, чтобы не обращаться к нему так официально, зная только его фамилию.

В ответ уже в апреле 1978 года я получила первое письмо от Комлева, адресованное мне.

Привожу его здесь полностью:

«17. IV. 78

Уважаемая Антонина Николаевна!

Мне было радостно получить письмо, которое принесли мне в больницу.

Конечно же те листочки рукописи И. Бабеля, которые остались целы, я Вам вышлю. Сейчас прикован к постели по причине камней в желчном пузыре. Возможно будут делать операцию. Вернусь ли живым из операционной неизвестно. Хроническая коронарная недостаточность плюс небольшая гипертония — это не помощь. Я передам, чтобы сделали снимки и выслали Вам. Если выйду — перешлю оригиналы, а нет — отправят мои душеприказчики.

К большому сожалению Ваше общение с Ольгой Григорьевной видно не состоится по причине ее болезни. Ей 77 лет и давно она мучилась жестокой гипертонической болезнью, которая отнюдь не улучшила ни ее памяти, ни силы.

Недели три тому назад ее взяла к себе младшая сестра, а моя тетка, в Ярославль.

Если что изменится через два-три месяца, сообщу Вам. Однако все это весьма сомнительно.

Ускорить присылку рукописи Вашего мужа я не хочу, ибо дом мой пуст, ничего в нем нет, заняться некому. Поручу насчет ксерокопии, а остальным займусь, если будет возможность.

Низкий Вам поклон Комлев

P.S. Получил уведомление от журнала «Молодая гвардия». Кстати зовут меня Вольга Константинович».

Узнав имя Комлева — Вольга, я очень удивилась; повеяло чем-то древнерусским, былинным. В письме Комлев обещает прислать мне листы автографа Бабеля, упоминает даже о своих душеприказчиках, которым он дает поручение. Его обещание казалось твердым, но проходило время, месяц за месяцем, а бандероль не приходила, и я написала ему снова, повторив все ту же просьбу. В январе 1979 года получила от Комлева второе письмо, и снова из больницы. Не буду приводить это письмо, так как оно в основном об его операции и разных других болезнях. В нем снова обещание прислать мне автограф Бабеля или дать распоряжение своим душеприказчикам. Это письмо было последним, полученным от В. К. Комлева. На другие мои письма он не ответил и листы автографа так и не прислал.

Рассказ «Кольцо Эсфири», безусловно, написан И. Э. Бабелем, хотя я и не отношу его к лучшим рассказам. В нем присутствует тема базара, барахолки — излюбленная тема устных рассказов Бабеля в кругу друзей. Авторство Бабеля подтверждается еще и тем, что рассказ написан от первого лица, отличается краткостью изложения, а также одесской особенностью разговора, так хорошо знакомой Бабелю.

Включить этот рассказ в состав двухтомника, которым я в те годы занималась, было совершенно невозможно. Издательства требовали, чтобы все, входящее в двухтомник, было прежде опубликовано в журналах, но ни один журнал не согласился бы взять рассказ без автографа.

Так и остался рассказ «Кольцо Эсфири» лежать в архиве Бабеля и пролежал там более двадцати лет, пока его не согласился, причем охотно, напечатать Нью-Йоркский журнал «Слово-Word», в издательстве которого была опубликована книга моих воспоминаний о Бабеле.

Самым главным своим делом я считала составление двухтомника сочинений Бабеля, в который вошли бы все его произведения, оставшиеся после ареста рукописей, все то, что было опубликовано при его жизни хотя бы один раз, а также найденные случайно старые рукописи. В состав двухтомника должны были войти все рассказы начиная с 1913 года, пьесы, киносценарии, вся публицистика, письма, воспоминания, выступления и конармейский дневник 1920 года.

За все время, что председателями Союза писателей были сначала К. А. Федин, а затем Г. М. Марков, произведения Бабеля были изданы в Москве два раза: один однотомник в 1957 году, другой в 1966-м. Оба сборника вышли тиражом по 75 000 экземпляров, что в нашей стране, при огромном интересе читателей к запрещенному ранее творчеству Бабеля, буквально ушло в песок.

Комиссия по литературному наследию Бабеля обращалась в издательства и в Союз писателей не раз; сначала — с просьбой об издании двухтомника, затем — с просьбой оказать содействие. Нам много лет отвечали, что нет бумаги, что план выпуска изданий уже сверстан, и переносили нашу заявку из одной пятилетки в другую. Наконец в 1986 году, двадцать лет спустя после издания последнего однотомника Бабеля в 1966 году, двухтомник был включен в план издательства «Художественная литература» и вышел тиражом в 100 тысяч экземпляров только в январе 1900 года. Этот двухтомник сейчас является эталоном бабелевских изданий, так как произведения в нем многократно выверены, восстановлены все тексты, когда-то изъятые цензурой.

Почти одновременно с двухтомником в Москве вышли два составленных мною однотомника большими тиражами: один как приложение к журналу «Знамя», включавший и конармейский дневник Бабеля [47] Тиражом 700 тысяч экземпляров. (Примеч. авт.) , и другой, объединивший наиболее известные произведения писателя и часть воспоминаний о нем [48] Тиражом 3 миллиона экземпляров. (Примеч. авт.) . Кроме того, однотомники небольшими тиражами, уже без моего участия, выходили во многих городах нашей страны.

Таким образом, спустя полвека после гибели автора, писателя И. Э. Бабеля, его творчество, известное всему миру, пришло к широкому читателю на его родине.

В Комиссию по литературному наследию Бабеля входили: К. А. Федин, Л. М. Леонов, И. Г. Эренбург, Л. И. Славин, Г. Н. Мунблит, С. Г. Гехт и я.

С первых же дней после создания этой Комиссии выяснилось, что ни Федин, ни Леонов участвовать в работе не хотят. Все письма с вопросами о Бабеле, приходившие к Федину, как к председателю Комиссии, он, не читая, переадресовывал мне. Обязанности председателя комиссии исполнял Илья Григорьевич Эренбург.