Фрэнк Заппа - СБОРНИК ИНТЕРВЬЮ ФРЭНКА ЗАППЫ ДЛЯ ЮНЫХ ФАНАТИКОВ

В тот момент, когда я понял, что фирма грамзаписи обманывает нас и крадёт наши гонорары за пластинки. Это было примерно в 1968-м, когда у нас собралось достаточно доказательств. Мы застали их в странной юридической позиции, расторгли контракт и заключили соглашение о распространении продукции c Warner Bros.

Перевод ©2007 12 августа

За последние 15 лет границы между различными музыкальными жанрами практически стёрлись. И в какой-то момент люди начали понимать, что к серьёзной музыке не нужно относиться как к какой-то священной сущности - к ней можно подходить с чувством юмора и без особой почтительности; её можно смешивать с другими, менее «законными» музыкальными стилями ради создания поразительно оригинальных произведений.

У Фрэнка Заппы такое видение было, похоже, всегда. С самых ранних дней Матерей Изобретения в середине 60-х композиции, аранжировки и выступления Заппы включали в себя сколько угодно разных стилей. А вопрос законного (или незаконного) происхождения источников в случае Заппы, повидимому, не имеет смысла. Его уникальному художественному взгляду подходит всё.

После долгого перерыва между пластинками Заппа недавно представил публике альбом Zappa In New York. Записанный в конце 1976 г., он содержит несколько инструментальных произведений, представляющих таланты Рэнди и Майка Брекеров, Тома Мэлоуна, Лу Марини и Дэвида Сэмюэлса, а также гастрольной группы Заппы. На самых последних гастролях его группа состояла из самого Заппы и Адриана Белью (гитары), Терри Боззио и Эда Мэнна (ударные), басиста Патрика О'Херна и клавишников Питера Вольфа и Томми Марса. Как и следует ожидать в случае присутствия двух клавишников, современное звучание Заппы во многом определяется синтезаторами. В нижеследующем интервью этим инструментам уделяется особое внимание, а также приводятся замечания о состоянии современной музыки.

Чем Вы сейчас занимаетесь?

Я делал студийные наложения на кое-какой живой материал. Мне нравится этот процесс, потому что ритм-дорожки имеют непосредственное живое возбуждение. Потом можно взять и добавить к ним оркестровку.

За эти годы Вы сделали много концертных альбомов.

Некоторые из них были полностью живые, на других была добавлена оркестровка. Fillmore East был на 90% чисто живой альбом. Just Another Band From LA - на 100%. Это была четырёхдорожечная запись прямо с усилителя. На Roxy And Elsewhere какие-то места живые, а на каких-то есть наложения.

Кажется, в последние несколько лет Вы отошли от масштабных оркестровок к довольно-таки обычному формату рок-группы. Для этого есть какая-то сознательная причина?

Нет. Я делаю то, что мне хочется. Понимаете, всё, что Вы знаете о моей деятельности - это вышедшие пластинки. И всё, что Вы знаете об этом - это то, что Вы слышали. На настоящий момент у меня есть около 45 готовых альбомов, которые я сделал за последние 14 лет. Скорее всего, Вы не слышали их все - и это примерно 50% из того, что ещё можно выпустить. У меня есть записи оркестрового материала - более сложные композиции, которые ещё не выпущены. Они просто лежат и ждут, когда им найдётся применение.

Но когда-нибудь их издание станет возможным?

О да, надеюсь. Это очень трудно сделать, потому что компании грамзаписи, для того, чтобы защитить свои вложения, стараются не выпускать более двух альбомов одного артиста в год, потому что хотят «выдоить» каждое издание так полно, как только возможно. Думаю, что в моём случае это фантазия, потому что в нашем каталоге продаётся очень многое. Тут неважно, стал ли альбом хитом в момент выхода, потому что материал продолжает продаваться. Люди узнают об этом друг от друга.

Это правда. Глядя на полки музыкальных магазинов, я вижу, что большая часть Вашего материала всё ещё в продаже, даже альбомы Verve. Это необычно.

Может быть, это потому, что некоторые вещи, сказанные на этих ранних альбомах, остаются справедливыми и сейчас, и есть молодые люди, которые хотят это услышать. Мне не нужно повторяться. Если я один раз что-то сделал на альбоме, мне не нужно возвращаться и делать это снова.

Много говорят о «размягчённых 70-х» - о том, что мир засыпает. Скучаете ли Вы по чём-нибудь, что было в 60-х? Существовало ли тогда некое стремление создавать музыку, которого сейчас нет?

Я совсем не скучаю по 60-м. Я ни по чём не скучаю.

Ну, всё постоянно меняется, но эти перемены не влияют на мой стиль работы.

А как насчёт Вашей публики?

О, она меняется. Каждый сезон.

Какова Ваша публика сейчас? Она более пресыщена? Она требует больше развлечения?

Она более увлечённая. Она более восприимчива, потому что употребляет меньше кислоты - правда, не хочу сказать, что она не употребляет чего-то другого. Но тип наркотика, популярного в публике, имеет некоторое отношение к её восприятию материала. В 60-е годы было столько кислоты, что толпам народа было очень легко поверить, что они видят Бога, как только «Битлз» начинали своё «бум-бум-бум». Так что это конкретное химическое вещество сделало возможными многие очень странные вещи в области музыкальной торговли. А поскольку статус этого наркотика постепенно сошёл на нет, и его место заняли другие вещи -особенно вино и пиво - то и мышление публики стало другим.

Мне кажется, что большая часть Вашей первоначальной публики осталась с Вами - люди, которым около 30-ти.

Некоторые из них всё ещё ходят на концерты. Но обычно не ходят, потому что теперь у них есть жёны, дети, кредитные обязательства, дневная работа и всё такое прочее. Им не хочется толкаться на хоккейной площадке; им не хочется, чтобы их облевал какой-нибудь упившийся 16-летний парень. Следовательно, наша публика становится всё моложе. У нас в публике стало больше женщин, количество чёрных посетителей тоже растёт.

Как на Вашу музыку реагирует европейская аудитория?

Публика в Лондоне очень похожа на публику в Лос-Анджелесе - то есть она такая же необыкновенно скучная и пресыщенная. Публика в некоторых маленьких немецких городах больше похожа на публику Восточного побережья и Среднего Запада -у неё хорошее чувство юмора, она любит пошуметь, но не вызывает отвращения. Потом ещё есть псевдоинтеллектуальная публика, как в Дании. Довольно хорошая публика в Париже; Париж нужно поставить на один уровень с Сан-Франциско.