Захар Прилепин - Подельник эпохи: Леонид Леонов

В Верховный Совет первого, 1938 года, созыва (полномочия которого вместо четырех положенных лет ввиду начавшийся войны продлили до 1945-го) были избраны несколько литераторов, но в качестве главных лиц выступали двое из них: Алексей Толстой и Михаил Шолохов. Именно их лица мелькали на страницах газет, именно на них власть делала ставку, прославляя два этих имени накануне выборов. Толстой и Шолохов работали как тягловая сила, тащившая за собой весь остальной список. Так Верховный Совет стал своеобразным табелем о рангах.

Кроме вышеназванных в 1938-м были избраны Владимир Ставский — по очевидным причинам как главный литературный чиновник; дагестанский поэт Сулейман Стальский — в подтверждение статуса СССР как многонациональной державы; Александр Корнейчук — приближенный к Сталину драматург, писавший пьесы по его личному указанию, и несколько тому подобных персон.

После смерти Алексея Толстого в феврале 1945 года новым «главным писателем земли Советской» неизбежно становился Леонид Леонов.

Пресловутые «выборы» в Верховный Совет, безусловно, являлись полностью срежессированным действием, однако власть стремилась к тому, чтобы в глазах советских людей происходящее было максимально легитимным. В первый послевоенный год в Верховный Совет должен был прийти литератор именно что народный, общепризнанный. После «Нашествия», «Взятия Великошумска» и десятков яростных публицистических статей, прочитанных миллионами, таковым был Леонов.

Признаем, что к тому времени ни Валентин Катаев, ни Всеволод Иванов, ни Константин Федин подобным авторитетом не обладали.

Все крупнейшие газеты СССР в первых числах января 1946 года сообщают, что Сталинский избирательный округ города Москвы выдвинул кандидатом в депутаты Иосифа Виссарионовича Сталина. Следом идут от своих округов: Калинин, Ворошилов, Андреев, Хрущёв и т. д., всего 11 человек.

Сразу следом за вождями шли «инженеры человеческих душ».

В частности, в газете «Правда» от 4 января сообщалось: «Коллектив Загорского учительского института выдвинул кандидатом в депутаты Совета Союза Леонида Максимовича Леонова».

Информация о Леонове расположена в самом верху и посередине полосы. Слева от него — Лаврентий Берия, справа — Георгий Маленков.

Далее «Правда» пишет: «Студенты, профессора и преподаватели Загорского учительского института собрались 3 января в зале Городского театра на предвыборное собрание, посвященное выдвижению кандидата в депутаты Верховного Совета СССР».

С речью на этом собрании выступил декан историко-филологического факультета товарищ Сахаров, который после ритуальных приветствий предложил выдвинуть кандидатом в депутаты героя нашей книги.

Характерно, что, перечисляя произведения Леонова, товарищ Сахаров, естественно, не помнил, что кандидат в свое время написал, скажем, роман «Вор», а затем пьесу «Метель».

«Пламенной любовью к родине и острой ненавистью к фашистским изуверам проникнуты талантливые статьи Л.Леонова, публиковавшиеся в дни войны и теперь, в послевоенный период, — сообщает советская пресса. — Ордена Трудового Красного Знамени и Отечественной войны I степени, которыми советское правительство наградило Леонова, — свидетельство высокой оценки его творческой работы».

Товарища Сахарова поддержали и проголосовали единогласно.

В «Литературной газете» заметка о выдвижении Леонова, вопреки алфавиту, идет под известием о выдвижении Михаила Шолохова (от, естественно, станицы Вёшенского Миллеровского избирательного округа). Так же в свое время Шолохов, по табели о рангах, шел после Алексея Толстого.

Внизу, под информацией о Леонове, в советских газетах размещалось, как правило, известие о выдвижении в Верховный Совет украинского поэта Павла Тычины. Это напоминало советским людям, что они живут в многонациональной семье народов.

Место Владимира Ставского занимал когда-то замечательный, но быстро выхолостившийся поэт Николай Тихонов, с которым Леонов в далеком 1930-м ездил в Среднюю Азию. Теперь Тихонов — председатель правления Союза советских писателей, литературный чиновник высшего ранга.

Помимо вышеназванных в Верховный Совет избирался все тот же Корнейчук, а также Бажов, Парфёнов, Фадеев, который оказался по статусу ниже Леонова, вполне возможно, потому, что как писатель давно уже не воспринимался — со времен «Разгрома» он не выпустил ни одной завершенной вещи.

Однако только о Леонове и Шолохове вышли в «Правде» огромные, в полполосы, материалы: «Писатель-патриот» о первом и «В станице Вёшенской» о втором. Статья о Леонове была опубликована в номере от 12 января, автор ее, писатель Сергей Бородин, писал: «Национальная гордость великоросса сливается в творчестве Леонида Леонова с гордостью за весь советский многонациональный народ». Характерная для тех времен фраза! Не мешает к тому же помнить, что написал ее автор глубоко патриотических книг о русской истории и потомственный дворянин — до 1941 года дворянства своего опасавшийся и публиковавшийся под псевдонимом Амир Саргиджан. (Он, добавим, вступил во Всероссийский союз писателей в 1925 году по рекомендации Андрея Белого, Всеволода Иванова и Леонида Леонова.)

16 и 17 января в Загорске, а 18-го — в Пушкино прошли предвыборные встречи Леонова.

Отчеты о собраниях пестрят словами истертыми и патетичными, но есть основания предполагать, что когда девушка-комсомолка вышла и перед всем залом сказала Леонову, что «в нашем воспитании есть и ваша доля, Леонид Максимович», она говорила искренне.

Несколько лет спустя в газете «Литературная Россия» будет опубликовано письмо некоего О.Копытко, военного, который, без всякой привязки к юбилеям и прочим празднествам, неожиданно признается: «Одним из любимых писателей, на книгах которого воспитывалось мое поколение, был Леонид Леонов. Когда грянула война, мы, семнадцатилетние парни, учились по Леонову ненавидеть врага. “Наша Москва”, “Ярость”, “Примечание к параграфу” рождали священную ненависть к врагу. И сейчас помню грозную фразу писателя: “В триста миллионов рук мы дотянемся до тебя, Адольф Гитлер”. Мы знали, что дотянемся. Не помню, как попала к нам в землянку маленькая книжка с пьесой “Нашествие”, но помню суровое, грозное молчание солдат, рождение жгучего желания мстить…»

В течение многих лет подобных писем приходило и к Леонову, и в газеты множество.

10 февраля 1946 года он был избран депутатом Верховного Совета СССР второго созыва.

Наградной список Леонова, по-видимому, показался писательской организации не столь пышным, как следовало бы. Общий тираж книг Леонова, как писали газеты, составлял к тому моменту 1 973 400 экземпляров, и при этом всего одна Сталинская премия и два ордена… У многих литераторов, куда меньшего ранга, к тому же более молодых, скажем, у Симонова и Корнейчука, одних Сталинских премий уже было по три.