Евсей Гречена - Самые знаменитые истории любви войны 1812 года

Среди ее друзей были многие парижские знаменитости — Стендаль, Бенжамен Констан и т. д. В ее салоне бывал Бальзак, который в одном из писем говорил, что княгиня Багратион была прототипом графини Феодоры из его «Шагреневой кожи».

Вот его строки: «Я призвал себе на помощь все свои познания в физиологии, все свои прежние наблюдения над женщинами и целый вечер тщательно изучал эту оригинальную особу и ее повадки. <.> Она так очаровательно изгибала стан, так грациозно колыхалось у нее при этом платье, столь властно возбуждала она желания, что я подверг большому сомнению ее добродетель. Если теперь Феодора презирала любовь, то прежде она, наверное, была очень страстной; опытная сладострастница сказывалась даже в ее манере стоять перед собеседником: она кокетливо опиралась на выступ панели, как могла бы опираться женщина, готовая пасть, но готовая также убежать, лишь только ее испугает слишком пылкий взгляд; мягко скрестив руки, она, казалось, вдыхала в себя слова собеседника, благосклонно слушая их даже взглядом, а сама излучала чувство.

Ее свежие, румяные губы резко выделялись на живой белизне лица. Каштановые волосы оттеняли светло-карий цвет ее глаз, с прожилками, как на флорентийском камне; выражение этих глаз, казалось, придавало особенный, тонкий смысл ее словам. Наконец, стан ее пленял соблазнительной прелестью.

Соперница, быть может, назвала бы суровыми ее густые, почти сросшиеся брови и нашла бы, что ее портит чуть заметный пушок на щеках. Мне же казалось, что в ней страсть наложила на все свой отпечаток. Любовью дышали итальянские ресницы этой женщины, ее прекрасные плечи, достойные Венеры Милосской, черты ее лица, нижняя губа, слишком пухлая и темноватая. Нет, то была не женщина, то был роман.

Женственные ее сокровища, гармоническое сочетание линий, так много обещавшая пышность форм не вязались с постоянной сдержанностью и необычайной скромностью, которые противоречили общему ее облику. Нужна была такая зоркая наблюдательность, как у меня, чтобы открыть в ее натуре приметы сладострастного ее предназначения.

Чтобы сделать свою мысль более понятной, скажу, что в Феодоре жили две женщины: тело у нее всегда оставалось бесстрастным, только голова, казалось, дышала любовью; прежде чем остановиться на ком-нибудь из мужчин, ее взгляд подготовлялся к этому, точно в ней совершалось нечто таинственное, и в сверкающих ее глазах пробегал как бы судорожный трепет. <.> Я ушел очарованный, обольщенный этой женщиной, упоенный ее роскошью, я чувствовал, что она всколыхнула в моем сердце все, что было в нем благородного и порочного, доброго и злого».

А. И. Тургенев же оставил о Екатерине Павловне следующее свидетельство, датированное октябрем 1825 года: «Княгиня Багратион, забыв мать и Россию, проживает последние прелести».

В январе 1830 года, живя в Париже, Екатерина Павловна вышла замуж за английского генерала и дипломата Джона Хобарта Карадока, который был на пятнадцать лет младше ее.

«Ее второй брак с английским генералом Карадоком (лордом Fоуден) оказался коротким и неудачным. Фамилии своей Екатерина Павловна во втором браке не меняла».

Не совсем точно: она вернула себе фамилию и титул первого мужа после развода, возможно, посчитав, что это восстановит потускневший блеск на ее положении в обществе.

Дочь Екатерины Павловны в июле 1828 года была выдана замуж за графа Отто фон Бломе, сына Фридриха фон Бломе и Карлотты фон Платен-Халлермунд. Но долгожданное благополучие разрушилось в одночасье: уже на следующий год юная графиня фон Бломе умерла при родах, произведя на свет сына.

Мальчика, появившегося на свет 18 мая 1829 года, назвали Отто-Пауль фон Бломе. Он станет австрийским дипломатом и политиком.

В том же 1829 году в Санкт-Петербурге скончалась мать Екатерины Павловны — Екатерина Васильевна Литта (Скавронская), возведенная за пять лет до этого в звание гофмейстерины Высочайшего Двора.

В связи с этими прискорбными событиями Екатерина Павловна обратилась к русскому правительству с вопросом о возможности наследования оставленного в России имущества, которое включало в себя несколько деревень.

Отметим, что, находясь за границей, княгиня Багратион старалась тщательно контролировать свои финансовые и имущественные дела на родине. Например, когда ее племянница, Юлия Павловна Самойлова, продала доставшееся ей от бабушки родовое имение в Коломенском уезде, Екатерина Павловна купила его в 1843 году за 375 000 рублей серебром.

«До самой смерти в 1857 году она оставалась кокеткой, хотя в последние годы ее уже возили в инвалидном кресле».

Умерла Екатерина Павловна Багратион 21 мая (2 июня) 1857 года в Венеции.

В некоторых источниках утверждается, что она умерла в Париже, но это не так. Долгое время никто не знал, где находится ее могила. Плиту с ее именем нашли на русском участке кладбища Сан-Микеллино в Венеции, куда княгиня перебралась из Парижа во время Крымской войны. Таково было требование французских властей.

На потемневшей мраморной плите под крестом надпись: «Княгиня Екатерина Багратион. Умерла в Венеции 2 июня 1857 года».

Она умерла в возрасте 75 лет, на 45 лет пережив своего знаменитого мужа.

Маршал Иоахим Мюрат, король Неаполитанский, в 1812 году командовал кавалерией в армии Наполеона.

Его женой к этому времени была Каролина (при рождении ее нарекли Марией_ Аннунциатой) Бонапарт, сестра Наполеона. Она родилась в 1782 году и была на 15 лет младше своего мужа.

Мария-Аннунциата с детства была поразительно красива, но отличалась скверным характером. Как и все Бонапарты, родилась она на Корсике, и жизнь ее круто переменилась лишь с 1797 года, когда она вместе с матерью и сестрами приехала в Момбелло, маленький городок в 18 км от Милана. Там тогда располагалась главная штаб_ квартира Наполеона, гордости всей семьи.

«До этого тихий и спокойный, сейчас Момбелло был похож на пчелиный улей. Туда_ сюда сновали толпы озабоченных офицеров и армейских чиновников, слышалось лошадиное ржание, крики, барабанная дробь. В Момбелло Наполеон поставил себя по_ царски, организовав нечто вроде уменьшенной копии королевского двора. Во всяком случае, его жена Жозефина уж точно вела себя как коронованная особа».

Именно в Момбелло Мария-Паолетта стала на французский манер зваться Полиной, Мария-Анна — Элизой, а Мария-Аннунциата — Каролиной.

«Пятнадцатилетняя Каролина была очень хороша собой. У нее были изящные маленькие кисти рук, кожа невероятной белизны, красивая грудь, миниатюрные стройные ножки, ослепительная улыбка. Она была бойка, жизнерадостна, соблазнительна. Что еще нужно для того, чтобы разгорелся огонь любви?»