Салли Смит - Королева

Эндрю и Ферги официально объявили о расставании в марте, бракоразводный процесс Анны и Марка Филлипса завершился 23 апреля, а в мае Ферги выехала из Саннингхилл-Парка. Однако богаче всего на потрясения оказался июнь – праздничный месяц, который при иных обстоятельствах был бы посвящен юбилейным торжествам в честь ее величества.

7 июня (35) “The Sunday Times” опубликовала первые два отрывка из скандальной книги Эндрю Мортона “Диана. Ее истинная история” (“Diana: Her True Story”). Она живописала серьезные эмоциональные проблемы принцессы, однако куда опаснее было изображение Чарльза черствым и неверным мужем (со всеми подробностями о романе с Камиллой) и равнодушным отцом, а остальных членов королевской семьи – высокомерными и холодными. На заданный несколько раз Робертом Феллоузом вопрос об участии в подготовке книги Диана солгала, отрицая всякую причастность. Несмотря на упорные слухи (36) о том, что принцесса все же приложила руку, Феллоуз поверил ей на слово и обратился в Комиссию по жалобам на прессу.

Обман со стороны Дианы раскрылся, когда Феллоуз сопровождал королеву во время государственного визита в Париж несколькими днями позже. Он немедленно подал в отставку в связи с дискредитацией комиссии, но Елизавета II настоятельно попросила его не уходить. Феллоуза, как человека принципиального (37) и не склонного к вероломству, ужаснуло и оскорбило двуличие Дианы. В результате принцесса испортила отношения не только с личным секретарем королевы, но и со своей сестрой Джейн Феллоуз.

Королева продолжила программу парижского визита, в перерывах разбираясь с нападками прессы, о которых ей докладывал сорокавосьмилетний пресс-секретарь Чарльз Энсон. “Я ни разу не видел даже намека на раздражение, – свидетельствует закаленный двумя десятилетиями дипломатической службы чиновник. – Двери открывались, и королева выходила к людям абсолютно невозмутимой” (38). Однако на самом деле ей было нелегко. На совещаниях с Феллоузом (39) и другими советниками она подчеркивала, что, несмотря на предательство Дианы, брак необходимо сохранить, хотя бы ради Уильяма и Гарри, а также во избежание конституционных последствий, которыми чреват развод наследника престола.

Второй отрывок “The Sunday Times” напечатала 14 июня, когда королева уже вернулась в Виндзор, а двумя днями позже, как раз на открытие Аскота, вышла вся книга целиком. Вечером Чарльз и Диана встретились в замке с родителями принца. Разговаривали на повышенных тонах (40), как свидетельствует Диана, обсуждавшая затем эту беседу со своим дворецким Полом Барреллом и соавтором Мортона Колтхерстом. Вероятность разъезда и официального развода рассматривалась, однако, согласно Барреллу, королева и Филипп настоятельно рекомендовали молодой паре не рубить с плеча, “научиться уступать, умерить эгоизм и постараться преодолеть свои трудности ради монархии, собственных детей, страны и народа” (41).

Чарльз с матерью в основном молчали, Диана в слезах жаловалась на мужа и Камиллу, а Филипп кипятился, выражая общесемейное мнение по поводу книги Мортона. Теперь принцесса, впервые с книгой, соврала мужу и его родителям, снова отрицая свое сотрудничество с автором. “Mama огорчалась все больше, – рассказывала Диана Барреллу. – А я всего лишь изливала ей свое отчаяние” (42).

Поскольку процесс переговоров налаживался, королева попросила Диану и Чарльза прийти назавтра снова. Однако Диана не только отказалась приходить, но и, собрав вещи, уехала из Виндзорского замка, вынудив Филиппа написать ей двухстраничное письмо с изложением своего разочарования и советами, как залатать расползающийся по швам брак. За этим письмом последовали еще четыре, написанные с июня по октябрь “в дружеской попытке разрешить ряд семейных проблем” (43), и на каждое был получен пространный ответ от Дианы.

Как глава семьи, Филипп пытался убедить невестку признать вместе с ошибками мужа и собственные ошибки, одновременно хваля ее успехи. Добиваясь компромисса, он подчеркивал то, что Диану с Чарльзом объединяло, и приводил в пример собственный опыт – как ему пришлось отказаться от личной карьеры, когда жена стала королевой. Роль супруги наследника престола, писал он, стараясь смотреть объективно, “заключается не только в том, чтобы завоевывать любовь народа” (44).

И хотя Диана называла письма своего свекра “обидными”, “резкими” и “гневными” (45), личный секретарь Филиппа, бригадный генерал сэр Майлз Хант-Дэвис, позже свидетельствовал под присягой, что “в переписке не было ни единого уничижительного слова” (46). Ответы Дианы начинались с “дорогой Па” (47) и заканчивались “с горячей любовью”. Она писала, что “тронута до глубины души его участием”, благодарила за “искренность” и восхищалась тем, “как мастерски он ищет пути решения этой крайне сложной семейной проблемы”. Когда Филипп написал, что “постарается всеми силами помочь ей и Чарльзу наладить отношения”, оговариваясь тут же, что он “правда, не семейный психолог!”, Диана возразила: “Нет-нет, вы недооцениваете себя как семейного консультанта. Ваше последнее письмо – образец такта и понимания”. Чувствовалась в посланиях Филиппа и рука Елизаветы II, поэтому в одном из ответов Диана приписала: “Огромное спасибо вам обоим”.

В конечном счете советы Филиппа пропали даром, поскольку, согласно подруге, читавшей эти письма, “сердце Дианы оставалось к ним глухо, ведь герцог апеллировал только к долгу, а не к любви” (48).

Осознав всю глубину двуличия Дианы, семья встала на сторону Чарльза. До выхода книги Мортона (49) Чарльз не рассказывал родителям о накопившихся проблемах. “Мне кажется, он долго приходил к осознанию, что вина здесь не столько его, сколько ее, – утверждает Патриция Брейберн. – Королева видела манипуляции Дианы, но в личной жизни трудно понять, где правда. У обоих участников имелся свой взгляд на происходящее, и нужно было как-то эти взгляды примирить” (50). Чарльз радовался неожиданному пониманию со стороны родителей – Филипп даже написал сыну длинное письмо, в котором хвалил за “ангельское терпение” (51).

В стан Чарльза переметнулся даже Эндрю, который ближе всех из братьев наследного принца успел сойтись с Дианой. Анна и прежде относилась к невестке прохладно, Эдвард тоже предпочитал держать ее на расстоянии. Из всей семьи Диана сроднилась лишь с принцессой Маргарет – на почве любви к балету и схожего чувства юмора. Маргарет сочувствовала незащищенности Дианы, а Диана вместе с ней печалилась о неудачах, преследующих старшую принцессу в личной жизни. Однако книгу Мортона Маргарет восприняла как выпад против сестры, поэтому все ее сочувствие к Диане мигом улетучилось.

Королева делилась переживаниями только с близкими, пытаясь, как выразился один из родственников, “сохранять лицо” (52). Обедая с Джоном и Патрицией Брейберн, она сказала сокрушенно: “Представляете, каково это – сразу две такие невестки?” (53) “Это обескураживало, – вспоминает Патриция Брейберн. – Просто непонятно, как вести себя, когда начинается подобная неразбериха. Хочешь помочь, но как?”