Салли Смит - Королева

Джордж Кэри, уже год состоявший в сане архиепископа Кентерберийского, черпал информацию у двух фрейлин – Сьюзан Хасси и Риченды Элтон, жены 2-го барона Элтона. “Если мне нужно было разобраться, я обращался к ним, – говорит он. – По настроению королевы трудно что-то уловить, оно неизменно ровное. Поэтому я спрашивал: “Что ее тревожит?” – и мне рассказывали” (54).

Архиепископ склонялся к мнению, что разлад между Дианой и Чарльзом уже слишком глубок и повлиять на них не сможет никто. “Они чересчур разные по характеру, – утверждал Кэри. – Королева это понимала. Ей оставалось лишь поддерживать их и молиться” (55). Беспокоила Елизавету II и вероятность женитьбы Чарльза на Камилле. “Был у нас один очень откровенный разговор с ее величеством о разводе, – свидетельствует Кэри. – “История повторяется”, – произнесла она с сокрушенным вздохом, и я понял, что она имеет в виду герцога и герцогиню Виндзорских. Она боялась, что Чарльз бросит все и уйдет от Дианы с целью построить новую семью. Момент был тревожный, и для меня главным было успокоить ее величество”.

Королеве очень повезло в эти сложные времена с премьер-министром, являвшим собой образец спокойствия. Джон Мейджор часто опирался на ее взвешенное компетентное мнение и, в свою очередь, помогал королеве разбираться в запутанных семейных делах. Аудиенции по вторникам “превратились в сеансы взаимовыручки и поддержки” (56), – писал королевский биограф Уильям Шокросс. – Мейджор знал, как убивают Елизавету II скандалы”. “Люди представления не имеют, насколько она сильная, – отзывался Мейджор много лет спустя. – Мне кажется, своей тогдашней выдержкой она уберегла монархию от множества бед” (57).

В июле премьер-министр довел до сведения Джорджа Кэри, что Чарльз и Диана, скорее всего, разойдутся осенью, и все идет к официальному разводу. Мейджор попросил архиепископа поучаствовать “в подготовительной работе по конституционным вопросам” (58) вместе с лордом-канцлером Маккеем Клашферном, секретарем кабинета Робином Батлером и министром иностранных дел Дугласом Хердом. Вдобавок Кэри встречался отдельно с Дианой и Чарльзом. “Мой долг священника состоял в том, чтобы помочь им разойтись достойно и мирно” (59), – писал он. В ходе этих встреч он “с прискорбием отмечал, что Чарльз в своем браке скорее жертва, а не грешник. В психологическом складе Дианы имелась черта, не позволявшая ей пойти на уступки”.

Не удалось укрыться от семейных неурядиц и во время отпуска в Балморале, где сыр-бор разгорелся из-за Ферги, прибывшей по приглашению Эндрю. В четверг 20 августа (60) “Daily Mirror” опубликовала сенсационную подборку под заголовком “Незаконные поцелуи Ферги”. Дальше шли десять страниц фотографий, на которых тридцатидвухлетняя герцогиня Йоркская нежилась с голой грудью на пляже Французской Ривьеры с двумя дочерями и своим “финансовым консультантом”, тридцатисемилетним американцем Джоном Брайаном. На одном из кадров Брайан целовал пальцы ног Ферги, а на другом обнимал ее на глазах двухлетней Евгении.

Унизительное зрелище открылось взору королевской семьи, гостей и придворных за завтраком. “Овсянка давно остыла, – пишет Ферги в своих мемуарах. – Взрослые, разинув рты и округлив изумленно глаза, шелестели страницами “Daily Mirror” и остальных таблоидов (61) <���…> Меня пропесочили по полной. Недостойная. Непригодная. Позор страны” (62). Ферги немедленно принесла извинения королеве, которая “негодовала” (63) по поводу вопиющей неосмотрительности невестки. “Вдвойне обидно было сознавать, что гнев ее справедлив”, – вспоминает Ферги. Выдержав три дня под ледяными взглядами родителей мужа, опозоренная герцогиня вернулась в Лондон. В Балморале она не показывалась с тех пор шестнадцать лет.

Филипп так и не простил Ферги ее выходки. “Я не вижусь с ней, поскольку не считаю нужным” (64), – объяснял он биографу Джайлзу Брандрету. Однако ее величество, как обычно склонная к всепрощению, не держала зла на невестку. Она даже договорилась, чтобы Ферги разрешили поселиться в особняке Вуд-Фарм на время рождественских каникул в Сандрингеме, чтобы ее дочери могли праздновать вместе с остальной семьей. “Королева любила свою невестку, несмотря на все ее частые оплошности, – говорит один из старших советников. – Ферги обезоруживала своей бесхитростной простотой и вся была как на ладони” (65). Совсем другое дело Диана – коварная и скрытная, – которую не так легко оказывалось простить.

Через четыре дня после подборки “Mirror” (66) конкурирующая “The Sun” взорвала новую бомбу под названием “Моя жизнь – сплошная мука”. В статье пространно цитировался записанный тайком телефонный разговор между Дианой и ее близким другом, тридцатитрехлетним Джеймсом Гилби, который тоже участвовал в подготовке книги Мортона. Запись сделали еще в конце декабря 1989 года, когда Диана гостила в Сандрингеме. В беседе хватало сексуального подтекста и ласковых словечек (Гилби все время называл Диану “плюшечкой”, а она его – “мой дорогой”). С изобретательностью двурушницы она придумывала прикрытия для тайных свиданий с ним. Но противнее всего были резкие выражения, в которых она отзывалась о Чарльзе и его родне. “Вот дерьмо! И это после всего, что я сделала для этой долбаной семейки!”

Двор отказался от комментариев – королева пыталась сохранить душевное равновесие. Маргарет, уехавшая отдыхать в Италию, прислала сестре письмо со словами поддержки, выражая надежду, что шотландское высокогорье послужит хорошим лекарством (67).

Диана, в отличие от Ферги, не сбежала из Балморала. Вместо этого она, по словам ее личного секретаря Патрика Джефсона, “попеременно впадала в отчаяние, вставала в позу и жалела себя” (68), объявив, что не будет сопровождать Чарльза в ноябрьском официальном визите в Корею. Королеве снова пришлось вмешаться (69), на этот раз с участием Филиппа, и убедить принцессу все же поехать, хотя даже видимость хороших отношений была уже ни к чему. Вернувшись осенью в Лондон, и Чарльз, и Диана принялись консультироваться с адвокатами, однако ни один не решался сделать трудный шаг к официальному разводу.

Сенсационные разоблачения вызвали новую волну ажиотажа по поводу налогового иммунитета королевы. В начале сентября от правительства (70) начали поступать намеки, что пора бы изменить существующий порядок. Осенью рабочая группа почти закончила исследование, оставалось довести до ума некоторые подробности в окончательном варианте. Дэвид Эрли собирался представить его королеве во время приезда с женой в Сандрингем на охоту в выходные в начале января. Этот подход нередко выручал его в трудных случаях, поскольку позволял поговорить с Елизаветой II в непринужденной обстановке, “не спеша, подобраться окольными путями, держа Филиппа на подхвате” (71), – поясняет старший советник. Как только ее величество даст добро, рассуждали чиновники, весной 1993 года можно будет сделать официальное объявление.

Читать дальше