Салли Смит - Королева

“Разве она не такая, как мы?” – спросил один из репортеров. “Нет, не такая!” (5) – ответил Эрли и объяснил, что суверену необходимы личные источники доходов, которые нельзя разбазаривать при наследовании. После презентации Эрли ропот по поводу королевских финансов поутих – однако вопросы о размерах состояния Елизаветы II и уровне расходов на предметы роскоши вроде “Британии” остались.

В том же году после отъезда королевы в Балморал скончалась в своих покоях (6) в Букингемском дворце ее восьмидесятидевятилетняя бывшая няня и камеристка Бобо Макдональд. Она уже давно числилась на пенсии, но оставалась близка к Елизавете II, которая наняла двух сиделок (7) для круглосуточного ухода за слабеющей здоровьем Бобо. Ее величество прибыла из Шотландии (8) в Лондон на церемонию прощания, устроенную в королевской часовне Сент-Джеймсcкого дворца. Почтить память Бобо пришли и другие члены августейшей семьи, а также слуги – включая сестру покойной, Руби, тоже долго прослужившую при дворе. Бобо пестовала свою “барышню” шестьдесят семь лет, однако ее уход Елизавета II приняла с обычной сдержанностью.

Скандалы вокруг королевских детей в 1993 году прекратились, хотя Диана по-прежнему доставляла немало головной боли. С одной стороны, она вовсю занималась благотворительностью, активно помогая хосписам и умственно отсталым детям, борьбе с алкоголизмом и наркоманией, тяжелыми заболеваниями вроде СПИДа. А с другой – не забывала докладывать о своих перемещениях Ричарду Кею, аккредитованному при дворе корреспонденту “Daily Mail”, стремясь перетянуть внимание на себя и затмить Чарльза с остальной родней. Параллельно она работала с Мортоном над новой книгой.

Роман со своим бывшим берейтором Джеймсом Хьюиттом она завершила в 1991 году, когда за него слишком рьяно взялись журналисты. “Она просто перестала звонить и отвечать на мои звонки” (9), – свидетельствовал Хьюитт годы спустя. После она закрутила с женатым арт-дилером по имени Оливер Хор. Роман был бурным (10), принцесса буквально сходила с ума, досаждая домашним Хора анонимными телефонными звонками, из-за которых им пришлось обращаться в полицию. К концу 1993 года о тайном романе пронюхала пресса и начала публиковать подтверждения.

Примерно тогда же Диана с надрывом объявила, что удаляется от общественной жизни, ей нужны “свобода и время” (11), чтобы разобраться в себе и заняться сыновьями, она не в силах больше терпеть “назойливое внимание” прессы. Королева и принц Филипп советовали ей (12), если уж она решила отказаться от протокольных обязанностей и благотворительности, сделать это потихоньку, без лишнего шума. Принцесса не послушалась и устроила мелодраму, однако ее все равно пригласили на Рождество в Сандрингем вместе с остальными. Десант папарацци, прибывших снимать подъезжающую Диану, в этой накаленной обстановке (13) только рассердил королеву.

Несколько недель спустя, когда Елизавета II каталась в Сандрингеме верхом, ее конь оступился и упал. Падая, королева успела оттолкнуться, однако конь все равно придавил ее, серьезно повредив связку на левом запястье. Ехала она в тот день на Сентенниале, том самом жеребце, которого двенадцать лет назад седлали для Рональда Рейгана. Бывший президент прислал сочувственное письмо, на которое королева ответила подробным описанием случившегося, сетуя на закованную в гипс руку. “Я позволила себе отвлечься!” (14) – казнилась Елизавета II.

С рукой в гипсе она отправилась в трехнедельный тур по шести карибским странам с заходом на Бермуды в феврале – марте. Этот регион ей всегда особенно нравился. “Ей не важен цвет кожи, – утверждает давний корреспондент BBC Уэсли Керр, коренной ямаец, выросший в приемной семье в Британии. – Ямайка – четвертая по величине из ее земель, и, называя себя королевой Ямайки, она не кривит душой. На Карибах все друг другу братья” (15).

Королева знала, что у Керра на Ямайке обширная родня с девятнадцатью братьями и сестрами по отцу. “Виделись с отцом, мистер Керр? А меня он видел?” (16) – поинтересовалась она во время одной из встреч. На другой день Керр поражался ее выдержке во время прогулки по Кингстону. “На нее налетела стайка женщин и стала хватать за руки, приговаривая: “Как мы рады!” – вспоминает Керр. – Она и бровью не повела, хотя охране пришлось ее чуть ли не отбивать. Она не делала из себя фарфоровую куклу, поэтому на прикосновения не обижалась”.

Три месяца спустя – 6 июня 1994 года – она вместе со страной отмечала пятидесятую годовщину высадки союзных войск в Нормандии. Кроме того, она впервые достаточно долго общалась с сорок вторым американским президентом Биллом Клинтоном и его супругой Хиллари. Накануне празднования на нормандском побережье Елизавета II и Филипп устроили банкет в Портсмуте и пригласили Клинтонов с ночевкой на “Британию”.

Сорокасемилетнего президента, сидевшего на банкете рядом с шестидесятивосьмилетней королевой, покорила “хитроумная манера обсуждать злободневные вопросы, выведывая исподволь мое мнение, но не выпячивая свои политические пристрастия <���…> Если бы судьба распорядилась по-другому, ее величество могла бы стать блестящим политиком или дипломатом. Впрочем, ей и так приходилось совмещать обе ипостаси, но только негласно” (17). Хиллари, усаженная между принцем Филиппом и Джоном Мейджором, смотрела, как королева “кивает и смеется, слушая Билла” (18). На следующий день на морском берегу в Арроманше Елизавета II “светилась от радости, глядя на марширующих ветеранов – своих сверстников, – писал Уильям Шокросс. – Дрогнувшим против обыкновения голосом она обменивалась словами признательности с ветеранами. Ее наследник, принц Чарльз, стоявший там же, был растроган не меньше” (19).

Гармония взаимопонимания между матерью и сыном разрушилась в том же месяце – когда Чарльз потряс родителей выступлением в телеинтервью с журналистом Джонатаном Димблби. Принц уже два года работал с Димблби над телепередачей и сопутствующей биографией, призванными привлечь внимание к его благотворительной деятельности в преддверии двадцать пятой годовщины провозглашения принцем Уэльским. Не менее важно для Чарльза было обелить себя и восстановить испорченную Дианой в книге Мортона и в прессе репутацию.

Родителям Чарльз обрисовал суть проекта в общих чертах, когда подготовка уже шла полным ходом, и они посоветовали не особенно откровенничать в обсуждении личных вопросов. Однако принц рассудил иначе. Вышедший 29 июня 1994 года двух с половиной часовой документальный фильм охватывал широкий спектр самых разных злободневных тем, но все они меркли (20) перед коротким эпизодом, посвященным “голословному обвинению” Чарльза в “систематических изменах” Диане “с самого начала” семейной жизни. Чарльз клялся, что “хранил верность” жене до тех пор, “пока брак не развалился окончательно, несмотря на обоюдные попытки помириться”. Камиллу он упоминал лишь как “давнего друга”, однако его связь с ней не вызывала сомнений, как и возобновление романа спустя пять лет после женитьбы на Диане.