Салли Смит - Королева

В 2002 году, принесшем как страшные утраты, так и народную признательность, Елизавета II перевернула страницу, оставив лихие 1990-е позади. Теперь королева чаще улыбалась на людях. Она стала общительнее, радушнее, спокойнее – больше похожей на мать в каких-то аспектах. “Как ни кощунственно звучит, но, по-моему, королева расцвела после смерти матери” (47), – говорит Роберт Солсбери. Монти Робертс считал, что “она теперь больше, чем прежде, интересуется чудесами природы” (48).

В 2003 году Елизавета II обедала с отрядом гренадеров в Офицерской столовой Сент-Джеймсcкого дворца (красивом высоком зале, украшенном предметами антиквариата, полковым серебром, деревянной дверью от офицерской латрины из окопов Первой мировой и портретом молодой королевы Виктории) (49). Доносившийся через открытые окна хохот и громкие разговоры помешали гофмейстеру ее величества Малкольму Россу, жившему там же, во дворце, и он пожаловался на шум, не зная, кто приглашен в этот вечер на обед. Когда один из гвардейцев доложил о жалобе королеве, та ответила: “Передайте Малкольму, чтобы не валял дурака” (50).

Роберт Солсбери заметил перемены в поведении Елизаветы II, когда она сидела рядом с ним на праздновании семидесятилетия Джинни Эрли в клубе “Аннабель” в феврале 2003 года. Королева рассказывала друзьям, как ей не терпелось сюда попасть, потому что в ночном клубе она не бывала практически с самого замужества. “Первый раз видела такое бурное веселье, – свидетельствует Аннабель Голдсмит (в честь которой получил свое название клуб), также сидевшая рядом с королевой. – Эта суровая женщина смеялась и шутила, развлекая весь стол” (51).

На следующий день у Елизаветы II был запланирован визит в аббатство Святого Альбана к северу от Лондона. Когда ее знакомили с сановниками, настоятель, заметив Роберта Солсбери, спросил королеву, встречалась ли она с ним прежде. “Да-да, – не моргнув глазом ответила ее величество. – Вчера мы с Робертом гуляли до половины второго в ночном клубе” (52).

Она нашла новую наперсницу в лице Анжелы Келли, заменившей Бобо Макдональд. Младше королевы на двадцать пять лет (53), Келли поступила в дворцовые горничные из армии и дослужилась до камеристки, самостоятельно повысив затем это звание до “личного помощника”. Как и Бобо, которая была дочерью железнодорожника, Келли происходила из скромной семьи ливерпульского докера. Однако в отличие от Бобо, державшейся в тени, блондинка Келли со своим искрометным характером стала заметной фигурой в королевской свите.

Когда Келли рядом, “вокруг царит веселье” (54), – говорит Анна Гленконнер. “Она заполнила пустоту, образовавшуюся после смерти Маргарет и матери” (55), – считает один из родственников королевы.

Келли профессионально следит за гардеробом Елизаветы II, переосмысливая традиции королевских модельеров Хартнелла и Эмиса с учетом некоторой театральности появлений ее величества на публике. Камеристка часто сопровождает придворных сановников в подготовительных поездках перед зарубежными визитами, выясняя, как будет обставлен выход королевы. Она изучает национальные цвета, узнает, какие обладают для данного народа отрицательным или положительным значением. “Анжела понимает, что на улице королева должна быть видна издалека, а в машину можно надеть что-то более нейтральное, серое или бежевое” (56), – поясняет старший королевский советник. Келли часто прибегает к услугам кутюрье, например Стюарта Парвина, однако многие платья, пальто и шляпки для королевы она моделирует сама, а затем отдает шить на заказ по невысокой цене.

Королева всегда интересовалась своими драгоценностями и историей аксессуаров в обширной личной коллекции. Ей нравится демонстрировать их как широкому кругу публики, так и в домашней обстановке, надевая иногда на званые обеды по нескольку колец, в том числе на указательный палец. Знакомясь на обеде в Уинфилд-Хаусе с Джоэлем Артуром Розенталем, создателем ювелирной компании “JAR”, Елизавета II проявила осведомленность: “Я слышала, Дэмьен Херст инкрустировал бриллиантами череп? Мне больше нравятся те, что сейчас у меня на шее” (57).

В среду 19 ноября 2003 года королеву с придворными ждала утренняя сенсация в рубрике “Мировой эксклюзив “Daily Mirror” – на первой странице красовалась фотография лакея на знаменитом дворцовом балконе под кричащим заголовком: “Внедрился!” Ниже следовало пояснение: “Перед приездом Буша мы раскрываем крупнейший скандал в системе королевской безопасности благодаря нашему корреспонденту, который два месяца прослужил лакеем Букингемского дворца” (59). Далее шли четырнадцать страниц (60) сделанных тайком снимков, а также описаний личных покоев и распорядка членов королевской семьи, перемежающихся не менее броскими заголовками (“Я мог отравить королеву”). Все это было делом рук двадцатишестилетнего репортера “Mirror” Райана Пэрри, который обманом нанялся в лакеи и теперь сливал добытую информацию, нарушая подписку о неразглашении, взятую при приеме на службу.

Газета пыталась убедить читателей, что старалась для всеобщего блага, однако на самом деле хотела только одного – подсмотреть за королевой и ее родными в домашней обстановке. Больше всего пересудов вызвала фотография накрытого для королевы и принца Филиппа завтрака – белая скатерть, цветочная композиция, серебряные приборы, костяной фарфор, дорогой радиоприемник и три расставленные строго по линейке коробочки “таппервэр” с кукурузными хлопьями и овсянкой. Пэрри написал, что королева завтракала тостом “с капелькой апельсинового джема”, но и его почти весь скормила своим корги под столом.

Еще он сообщал, что для каждого чайного подноса имеется отдельная схема расстановки посуды, что убежденный трезвенник Эндрю может приложить лакея грубым словом, принцесса Анна требует к завтраку “совершенно почерневший банан и спелое киви” и “ест не спеша”. Софию Уэссекскую он назвал “доброй и благодарной”, а ее величество вышла в его описании любительницей поболтать по душам – “которой явно недостает королевского высокомерия” (61), как отметила “The Sunday Times”.

Фотографии и описания личных покоев продемонстрировали публике любовь Эндрю к мягким игрушкам и подушечкам с вышитыми лозунгами типа “Ешь, спи и смени жену”, гостиную Анны, “под завязку забитую книгами, безделушками, кипами журналов и бумаг”, и аккуратно прибранные комнаты Эдварда и Софии Уэссекских с современной обстановкой. Пэрри даже удалось щелкнуть ванную Уэссексов с картинкой-комиксом, на которой ее величество беседует с делегацией пингвинов в “королевских нарядах”.