Канатжан (Кен) Алибеков (Алибек) - Осторожно! Биологическое оружие!

Работа в лаборатории, где разрабатывается биологическое оружие, навсегда оставляет на человеке свой страшный след. Так произошло и со мной. Я совершенно потерял обоняние и приобрел аллергию на многие продукты. Я не могу есть масло, сыр, яйца, майонез, колбасу, шоколад и сладкое. В день я принимаю по две, а то и по три капсулы противоаллергических таблеток, а в особо тяжелые дни, когда я не могу дышать через нос, бывает, что и больше. Каждое утро я вынужден наносить на лицо, руки и шею специальный крем, чтобы хоть как-то смягчить сухую, как пергамент, кожу — мои собственные сальные железы не работают. Бесчисленные прививки, которые мне делали от туляремии, сибирской язвы и чумы, значительно ослабили иммунитет и, вполне возможно, сократили мне жизнь.

Но все это случилось со мной намного позже. А пока я ехал в Омутнинск, в восточно-европейское отделение Института прикладной биохимии, куда меня направили по распределению.

Завод и институт находились недалеко от старинного русского городка, в лесу, и сами по себе уже были маленьким городом. Там работали и жили почти десять тысяч человек, что составляло без малого треть населения самого Омутнинска. Находящиеся на территории завода производственные и лабораторные корпуса были огорожены высоким забором с колючей проволокой, по которой был пропущен электрический ток.

В 60-е годы в Омутнинске построили химический завод для выпуска биопестицидов. Когда он перешел в ведение 15-го Управления, было решено переоборудовать его в «резервный» завод, где на случай войны можно было бы начать оперативное производство биологического оружия. Уже в 70-х начались работы по строительству нового комплекса зданий.

Войдя в состав «Биопрепарата», этот объект значился как «Омутнинская научная опытно-промышленная база», но в переписке имела номер п/я В-8389. По официальной версии там по-прежнему производились удобрения и пестициды, но на самом деле это был центр по разработке биологического оружия.

В то лето в Омутнинск приехали человек десять-пятнадцать таких же, как я, молодых специалистов. Это были молодые офицеры, выпускники военных институтов со всех уголков Советского Союза. Некоторые имели медицинское образование, но были и инженеры-химики, и биологи. Сюда попадали после таинственных бесед и многомесячных проверок, проводившихся для того, чтобы исключить неблагонадежных людей.

В первый же вечер я прямо с поезда, не снимая промокшего до нитки кителя, кинулся докладывать о себе старшему офицеру. Тот неожиданно отругал меня за то, что я осмелился приехать в военной форме. Я понял, что попал в совершенно другой мир, потому что сразу всем нам раздали листки бумаги с предписанием, как себя вести на территории комплекса. В конце следовало поставить свою подпись, подтверждая тем самым взятое на себя обязательство не разглашать то, чем мы здесь будем заниматься.

Все наши «инструкторы» были сотрудниками КГБ или работали под их руководством. После заполнения еще нескольких анкет нам объяснили, что мы будем заниматься сверхсекретными исследованиями в области биотехнологии и биохимии для военных целей. Затем нас одного за другим пригласили для индивидуального инструктажа.

— Вы, конечно, в курсе, что вас ждет не совсем обычная работа, — первым делом произнес кэгэбэшник. Это был не вопрос а, скорее, констатация факта.

— Да, — кивнул я.

— Должен предупредить вас о существовании международного соглашения о запрете использования и разработки биологического оружия, которое в свое время подписал и Советский Союз, — продолжал он. — По условиям этого соглашения мы не имеем права производить биологическое оружие, однако его подписали и Соединенные Штаты, и, по нашим сведениям, у американцев это оружие уже есть.

Я с энтузиазмом заявил, что полностью с ним согласен. В школе, в институте в наши молодые головы постоянно вбивали, что капиталистический мир преследует одну цель: уничтожить Советский Союз. Именно поэтому я был готов с легкостью поверить в то, что США в борьбе против нас без малейших колебаний воспользуются любым оружием, в том числе и биологическим, и что наша собственная безопасность зависит от того, сумеем ли мы их опередить.

— Хорошо, — с довольным видом сказал он. — Теперь можете идти. Удачи вам.

Эта пятиминутная беседа была единственным случаем, когда кто-то из официальных лиц сделал попытку коснуться моральных аспектов нашей деятельности. Больше такого случая за всю мою карьеру я лично не припомню.

Итак, наша работа в Омутнинске началась. Сначала, практикуясь на безвредных микроорганизмах, мы учились, как нужно готовить питательный раствор, в котором они размножаются. Бактерии культивируются одинаково вне зависимости от того, для чего это делается: для промышленного производства, вакцинации или производства биологического оружия. Приготовление этого раствора — целое искусство. Для роста бактерий требуются специальные смеси с высоким содержанием протеинов, углеводов и различных солей, обычно получаемых из растительных или животных экстрактов, — только в этом случае размножение будет происходить достаточно интенсивно.

Мы должны были брать образцы питательного раствора и производить химический анализ его компонентов, проверяя кислотно-щелочной баланс, наличие аминокислот и определяя концентрацию углеводов и других компонентов. После этого мы делали бактериологический посев, чтобы выявить свойства бактерий, их концентрацию и жизнеспособность. Процесс посева бактерий достаточно сложен, и при этом он должен непременно производиться в условиях полной стерильности. Затем мы внимательно изучали, как температура, концентрация кислорода, состав питательного раствора и другие постоянно меняющиеся факторы влияют на рост бактерий.

Прошли месяцы, прежде чем я смог перейти от простейших технологий к сложным промышленным процессам в биотехнологии и микробиологии. Я начал работать с патогенными микроорганизмами и узнал, как заражают ими подопытных животных, а потом проводят вскрытие.

Предприятия, которые занимались разработкой и производством биологического оружия, были разделены на зоны в зависимости от степени опасности, которую представляли собой биологические материалы. В Омутнинске таких зон было три. В Зоне I занимались подготовкой питательной среды. Зоны II и III считались более опасными, от остального мира их отгораживали специальными фильтрационными помещениями. В Зоне III находились непрерывно работавшие сушильные аппараты и центрифуги. Входя в эту зону, все мы были обязаны надевать на голову шлемы, на руки — огромные перчатки, а сами облачались в костюмы из толстой резины, которые между собой именовали «космическими скафандрами». В них мы напоминали космонавтов, готовящихся к высадке на Луну.