Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

Написав это, бывший майор Красной Армии лишний раз показал, что провокатором он был хотя и хитрым, но – не очень умным.

Дело даже не в том, что торжественные приёмы давало Правительство, а не высший партийный орган, и не в том, что весь цвет генералитета Красной Армии 10 мая 1945 года находился не в Москве, а в различных европейских столицах…

Дело в том, что 10 мая 1945 года, как, впрочем, и 8 мая, и 9, и 11, 12-е и т. д. мая, было для Сталина обычным рабочим днём. В частности, 10 мая его приём в кремлёвском кабинете был ограничен пятью лицами: Ворошилов, Маленков и Берия вошли в кабинет в 20.15 и вышли в 22.45. С 20 часов 50 минут в кабинете был также Вышинский – в течение часа, а с половины десятого до 22 часов 20 минут в кабинете был ещё и генерал Штеменко – единственный советский генерал, принятый Сталиным 10 мая 1945 года.

Вот и вся цена «откровениям» бывшего майора.

Недалеко от Климова ушёл в оценке послевоенной политики Сталина и генерал Фуллер, написавший в 1948 году, имея в виду ситуацию весны 1945 года:

Всё, только что мной цитированное, – безусловная провокация, начиная с намеренного и неправомерного употребления по отношению к политике СССР понятия Lebensraum, взятого из словаря германской агрессивной геополитики.

Агрессоры начинают войны или проводят агрессивную политику для того, чтобы получить от такой политики прежде всего материальную выгоду после оккупации завоёванных стран. Но разве Советский Союз после войны эксплуатировал народы и ресурсы Польши, Венгрии, Чехословакии, Румынии, Болгарии?

Однако что оставалось делать англосаксам, кроме как клеветать на нас? «Горячую» войну, затеянную в том числе и для того, чтобы обрушить Россию, Россия выиграла. Теперь Западу не оставалось ничего, кроме «холодной» войны. И «снарядами» и «бомбами» здесь должны были стать опусы типа климовского и тезисы типа фуллеровского.

А также – антисоветские мифы, включая миф о якобы «агрессивном» Сталине.

ЕЩЁодним, широко распространённым, «атомным» мифом 1945 года является миф о том, что первыми городами мира, испытавшими ужасы бесчеловечной тотальной бомбардировки, оказались Хиросима и Нагасаки. На самом же деле янки начали с Европы.

Об уничтоженной Хиросиме хорошо известно всем. Известно и то, что на Хиросиму была сброшена бомба мощностью примерно в 15 килотонн. Фото Хиросимы часто воспроизводятся в литературе. И очень редко можно увидеть фотографии результатов бомбёжек англо-американской авиацией городов Германии в заключительный период Второй мировой войны.

А ведь, например, панорама…

Впрочем, с определением того, что изображено на фото, которое имеется мной в виду, я затруднюсь. Пожалуй, наиболее точным будет следующее определение: «панорама того места, где ранее был немецкий город Везель».

Да, панорама бывшего Везеля, так же как фотографии сожжённого союзниками Дрездена и другие подобные фото, ужасает не менее, а то и более, чем вид бывшей Хиросимы. Глядя на фото Хиросимы, видишь всё же, что это – руины города. Вид же уничтоженного янки Везеля совсем уж нереален и походит на лунный пейзаж из-за десятков сливающихся своими краями кратеров от разрывов бомб.

Западный читатель хотя и скупо, но с такими фотодокументами был всё же знаком. В СССР, к сожалению, они были фактически недоступны, и даже не потому, что очень уж подрывали реноме союзников по войне. Просто на фоне абсолютно ненужной с военной точки зрения трагедии мирного населения Германии в какой-то мере становилась менее уникальной даже страшная трагедия граждан России.

А очень уж жалеть немцев у нас было не принято.

На азиатскую Хиросиму была сброшена одна бомба с тротиловым эквивалентом взрывной силы в 15 000 тонн. В Хиросиме было убито и пропало без вести 70–80 тысяч человек.

А на европейский Гамбург за последнюю неделю июля 1943 года было сброшено 7500 тонн бомб – половина хиросимской «нормы».

В отчёте Управления по изучению результатов стратегических бомбардировок (было у союзников и такое) сообщалось, что Гамбург разрушен на 55–60 %, совершенно выгорев на площади 12,5 кв. миль (то есть около 30 квадратных километров).

Погибло от 60 до 100 тысяч человек.

Столб раскалённого воздуха от пожаров поднялся на высоту более 2,5 мили и имел диаметр до полутора миль. Только через два дня можно было приблизиться к зоне пожаров.

Точки прицеливания при таких бомбёжках «по площадям» приходились на центр городов, и в разрывах бомб погибали музеи, библиотеки, художественные ценности. Объём военного производства в Германии при этом практически не снижался.

Английский военный писатель генерал-майор Дж. Фуллер считал, что «стратегические бомбардировки, начатые по инициативе Черчилля… не оправдывались военными соображениями, а политически означали самоубийство». И Фуллер был прав в том, что воздушный террор союзников по отношению к Германии не имел адекватного военного эффекта.

Увы, Фуллер ошибся в другом. Этот террор не стал политическим самоубийством ни для Черчилля, ни вообще для союзников. А ведь в политическом отношении бомбёжки Германии были очевидным геноцидом, массовым убийством.

В ходе этого убийства англо-американской авиацией было сброшено на Германию бомбового груза:

– за 1943 год около 150 тысяч тонн,

– за март 1944 года свыше 50 тысяч тонн,

– за май 1944 года свыше 160 тысяч тонн,

То есть только за март 1945 года Германия получила от янки почти полтора десятка «Хиросим» в, так сказать, рассрочку.

Но почему?

Зачем?

Военной нужды в геноциде Германии не было.

А какая нужда была?

Она ведь была! Её не могло не быть, не так ли?

Фуллер писал, как о причине террора, о кадократии – власти необразованной толпы, черни. Фуллер удивлялся тому, что «возврат к войнам первобытной дикости» был совершён Англией и Соединёнными Штатами – «двумя великими демократическими фракциями кадократии», а не Германией и Россией – «двумя великими деспотическими фракциями того же самого культа»…