Федор Раззаков - Почему не гаснут советские «звёзды»

В 75-м из-под пера Высоцкого родились строчки:

Нет, Владимир Семёнович, ошиблись вы. В нашем «добром будущем» всё перевёрнуто с ног на голову. Здесь зло выдаётся за добро (продажные политики, олигархи, бандиты, проститутки, геи и т.д. стали хозяевами жизни, героями для подражания), а добро отныне именуется злом (честные и скромные люди, труженики подвергаются всеобщему осмеянию). Совсем как в вашей «Притче о Правде и Лжи»:

В сегодняшней России Правду выслали не на сто первый километр, а гораздо дальше — в такие дали, что не найдёшь. Итог получился печальным. Кто может объяснить, почему в атеистическом Советском Союзе нравственность была выше, чем в сегодняшней России, где храмы и церкви строятся чуть ли не по десятку в день? Опять всё, как по Высоцкому:

То, что делается сегодня с творчеством поэта, это уже не тот Высоцкий, которого мы знали в советские годы, это — приручённый Высоцкий. Несмотря на то, что поклонникам поэта в наши дни вроде бы грех жаловаться — творчество их кумира широко представлено на видеокассетах, DVD, аудиоплёнках, — однако силами либеральной пропаганды Высоцкий превращён в апологета нынешнего режима. Факты биографии Высоцкого так ловко интерпретированы, чтобы сделать из него исключительно бунтаря-антисоветчика, а песни специально отданы на откуп попсовикам, дабы вычистить из них любой намёк на бунтарство их создателя. Сегодняшний Высоцкий — это некий эстрадник, который нынешней молодёжью воспринимается исключительно как певец, поющий о жирафах в Африке и недотёпистых супругах Ване и Зине. Фигура Высоцкого сегодня намеренно сужена для удобства власть имущих. Стихи поэта образца 1973 года оказались пророческими:

Думаю, восстань сегодня Высоцкий из гроба, с ним произошла бы та же история, что показана в фильме Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен». Помните, барон, которого все считали умершим, возвращается в родные пенаты, а ему говорят: извини, но ты живой нам не нужен. Ты нужен нам как миф — с музеем и памятником в центре города. Именно такой ты нам удобен: можно крутить твоей биографией, как нам заблагорассудится.

За более чем 30-летний срок, прошедший с момента смерти В.М. Шукшина, это уже его четвёртый круглый юбилей. Три других выпали на 1979-й, 1989-й и 1999 годы. По тому, как справлялись эти юбилеи, можно судить о том, какое значение придавали тогдашние власти личности этого человека. Самые «помпезные» торжества выпали на год 79-й, когда советская власть была ещё относительно крепка и наследие Шукшина по-прежнему было востребовано большей частью народа. Затем началось постепенное забвение имени и творчества нашего выдающегося соотечественника, поскольку к власти пришли компрадорские, антирусские силы, для которых упоминание о В. Шукшине было невыгодно. Однако с конца 90-х, по мере того как эти силы стали терять доверие у большей части населения и вынуждены были начать делиться частью власти с русскими националистами, началось постепенное возвращение к личности Шукшина и к его творческому наследию. Правда, это возвращение можно назвать своеобразным: о Шукшине стараются говорить однобоко, по-прежнему сглаживая все те острые углы его мировоззрения, которые могут повредить союзу компрадоров и русских националистов. По сути, вокруг его имени творится очередная мифология, посредством которой власть пытается поставить себе на службу творчество человека, для которого самым ненавистным было слово «космополит». Не случайно последним крупным рукописным произведением Шукшина была пьеса под весьма недвусмысленным названием «Ванька, смотри!» (1973), где он пытался предостеречь «русского Ивана» от чрезмерного доверия именно к господам либерал-космополитам. Увы, «русский Иван» наказа писателя тогда не услышал. Чтобы эта глухота продолжалась и дальше, нынешняя власть сделает всё возможное, чтобы и нынешний круглый юбилей Шукшина прошёл в выгодном для неё русле. Одним из побудительных мотивов данного очерка является желание нарушить эту традицию. Исключительно в целях поисков истины. Той самой, ради которой покойный юбиляр когда-то и положил свою жизнь.

В либеральной среде к личности и творчеству Шукшина всегда относились с плохо скрываемым раздражением, а то и с ненавистью. Что вполне объяснимо, учитывая то, что и сам Василий Макарович разделял по адресу этой публики те же самые чувства. Четверть века он был вдалеке от либерального сообщества (жил и работал на Алтае, служил на Черноморском флоте) и только в середине 50-х, приехав в Москву и поступив во ВГИК, имел «счастье» окунуться в гущу либеральной тусовки. С этого момента и началась их взаимная неприязнь, позднее переросшая в откровенную вражду. О степени её накала говорит, к примеру, «некролог», который один из либералов — сценарист Фридрих Горенштейн (один из соавторов А. Тарковского) написал на смерть Шукшина. Приведу лишь отрывок из него:

«Что же представлял из себя этот рано усопший идол? В нём худшие черты алтайского провинциала, привезённые с собой и сохранённые, сочетались с худшими чертами московского интеллигента, которым он был обучен своими приёмными отцами. Кстати, среди приёмных отцов были и порядочные, но слепые люди, не понимающие, что учить добру злодея — только портить его. В нём было природное бескультурье и ненависть к культуре вообще, мужичья сибирская хитрость Распутина, патологическая ненависть провинциала ко всему на себя не похожему, что закономерно вело его к предельному, даже перед лицом массовости явления, необычному юдофобству. От своих же приёмных отцов он обучился извращённому эгоизму интеллигента, лицемерию и фразе, способности искренне лгать о вещах ему незнакомых, понятиям о комплексах, под которыми часто скрывается обычная житейская пакостность…»

Однако это была крайняя точка зрения на Шукшина, принадлежащая одному из представителей либерального стана. В целом же либералы хорошо отдавали себе отчёт в масштабах популярности Шукшина у простых людей, поэтому никогда не гнушались лишний раз примазаться к этой славе. Например, много мифов было создано ими вокруг взаимоотношений Шукшина с их же единомышленниками — представителями либерального течения. Взять, скажем, такую личность, как кинорежиссёр Михаил Ромм.