Марсель Эдрих - Загадочная Коко Шанель

С той минуты, как перестаешь принимать воспоминания Коко за чистую монету, с ясностью видишь их близость к этим романам со всеми их штампами: злые тетки, камин с горящими в нем поленьями, нескончаемые зимы, босые монахи-проповедники, тайна исповеди.

Если бы, как ее старшая сестра Жюли-Берт, Коко родила в 18 лет ребенка от крестьянина или вы шла бы замуж за железнодорожника, как ее тетя Жюли, у которой она проводила часть своих каникул в Вареннсюр-Аллье, или если бы она стала бакалейщицей в Мулене, она забыла бы свои романы. Но ее незаурядная судьба, то, как необычно сложилась ее жизнь, естественно связывалось с отроческими мечтами, с сиреневыми платьями, графами и трепетными героинями Пьера Декурселя и других романистов этого толка.

Сознавала ли она, что сочиняет? И для кого? Для самой себя? Для других? Но другие ничего не спрашивали, ничего не знали.

Необходимое отступление. Коко Шанель была сомнамбулой.

— Сегодня ночью меня нашли в коридоре отеля свесившейся над перилами лестницы, — рассказывала она.

Или еще:

— Я ходила по саду в одной ночной рубашке в десятиградусный мороз. Проснулась вся в поту, не могла шевельнуться. Прежде чем снова лечь, я набросила на себя все пальто и платья.

Во время одного из приступов сомнамбулизма она выкроила из купального халата костюм, на лацкан которого прикрепила гардению, свой любимый цветок, вырезанный ею ножницами из белого полотенца. Горничная обнаружила этот шедевр, разложенный на ковре маленького салона в «Рице», между спальней и ванной, в то время как Мадемуазель Шанель спокойно и крепко спала у себя на кровати.

— Я все больше и больше нуждаюсь во сне, — признавалась она.

Даже если приступы сомнамбулизма были менее эффектны, чем она их описывала, они были небезопасны. Приходилось загораживать ее кровать.

Почему не обратиться к врачу? Ее подруга [44] Ее подруга — психоаналитик и писательница Клод Делэ, автор книги «Одинокая Шанель». рекомендовала воспользоваться советом своего отца — психоаналитика профессора Делэ [45] Делэ Жан (1907–1987) — французский психиатр. Член французской Академии. .

— Стану я рассказывать свои секреты доктору! — сказала она мне, смеясь не без лукавства.

И добавила:

— Я, которая никогда не говорила правды своему кюре.

И еще:

— Фрейд — какая ерунда!

Надо запомнить: «Я, которая никогда не говорила правды своему кюре». Это признание проясняет путь, пройденный Шанель .

Итак, она отвергла сиротство и бедность — это недостойно Шанель. А после приюта? Каким образом девочка, порвавшая с приютом, «поднялась» в Париж, чтобы стать Коко Шанель? Это тайна тех лет, которые она вычеркивала из своей легенды.

Мулен, главный город департамента Аллье, на реке Аллье, 22 тысячи жителей, в 313 км от Парижа, с которым его связывала железная дорога Париж — Лион — Медитеране. Мебельная фабрика, шляпное производство, уксусный завод. Родина Виллара [46] Виллар Клод Луи (1653–1734) — маршал Франции. , Ленжанда, Теодора де Банвилля [47] Банвилль Теодор де (1823–1891) — французский поэт. . В 1566 году Мишель де Лопиталь [48] Лопиталь Мишель де (1505–1573) — французский политический деятель, канцлер Франции в 1560 году. заставил издать там знаменитый Муленский указ о реформе судопроизводства.

Вот что сказано в «Ларуссе для всех» [49] «Ларусс» — энциклопедия, выпускаемая издательством «Ларусс», основанном в Париже в 1852 году педагогом и лексикографом Пьером Ларуссом (1817–1875). Существуют универсальные многотомные так называемые «Большие Ларуссы», двух— и трехтомные «Ларуссы». Каждый год, начиная с 1906-го, выходит однотомный «Малый Ларусс». Кроме того, издаются «отраслевые» энциклопедии, посвященные науке, технике, литературе, истории, театру, балету и т. д. , принадлежавшем моему отцу.

Мулен был также местом постоянного расположения кавалерийского гарнизона. Шикарного! Его так и называли: шикарный. Восхитительный старинный город. С триптихом Мэтра де Мулена [50] Мэтр де Мулен — безымянный художник, один из величайших художников Франции конца XV века. Работал для Бурбонов. Автор знаменитого Триптиха (1499–1501), который находится в Муленском соборе. в соборе. С аллеями и бульварами на месте засыпанных рвов замка Бурбонов [51] Бурбоны — королевская династия Франции, царствовавшая в 1589–1729, 1814–1815, 1815–1830 годы. . По ним в тени башни, носящей название Малькуаффе, где теперь содержались арестанты, прогуливались обитатели Мулена. На другом берегу Аллье — казарма конских стрелков, шикарный полк.

В 1903 году один из младших лейтенантов, Этьен Бальсан, заканчивал там службу. 25 лет. Брюнет, великолепный наездник. Он приехал из Алжира. Довольно смуглый, с закрученными, как велосипедный руль, усами. Худой как палка. Богатый. Бальсаны не были дворянами, но их имя значилось в светском справочнике «Боттен» [52] «Боттен» — индустриальный, коммерческий и др. справочники, получившие имя их основателя французского государственного чиновника Себастьяна Боттена (1764–1853). Так называемый светский «Боттен» — справочник всех именитых родов Франции. вместе с представителями древних династий и немногих именитых, знатных буржуа, таких как Лебоди, Сэ, Эннеси. Промышленники, получившие образование в Центральной или Политехнической школе. Старший в семье, подписывавшийся тогда просто Бальсан, без имени, стал летчиком: Жак Бальсан. Второй брат, Робер, был промышленником. И поныне, как и всегда, Бальсаны занимают в светском «Боттен» больше места, чем многие дворянские роды; они чувствуют себя там почти так же непринужденно, как Ларошфуко [53] Ларошфуко — древний французский род, восходящий к XI веку. Самый известный его представитель Франсуа де Ларошфуко (1613–1680) — писатель-моралист. Главное его сочинение «Размышления, или Моральные изречения и максимы» (1665). . Сегодняшний глава семьи, подписывающийся просто Бальсан, без имени, исследует в Центральной Азии еще не известную пустыню. «Редкостная жемчужина», — говорит он.

Его дядя Этьен может служить безусловным ориентиром, если хочешь восстановить юность Коко. В 25 лет весной 1903 года он заканчивал военную службу в Мулене. Факт, который не может вызвать сомнений.

Коко шел тогда двадцатый год.

Чего бы я не отдал, чтобы увидеть, какой она была тогда, двадцатилетняя Коко!

— Я родилась на двадцать лет раньше, чем следовало бы, — роптала она иногда.

Время от времени, два-три раза в столетие, внезапно появляются женские лица, хорошенькие мордочки, низвергающие еще недавно признанных красавиц и вводящие новый канон красоты. В двадцать лет Коко еще не знала, что ей предстоит дать женщинам новое лицо, создать новый тип женщины.