Тыл — фронту

Наши собрания проходили интересно, в откровенных и порой острых спорах. Коммунисты, причем не только Йорш, участвовали почти в каждом из них. Как-то незаметно, ненавязчиво старшие товарищи учили, наставляли нас и в то же время внимательно прислушивались к нашим требованиям, нуждам.

Плохо было с обувью. Масло, эмульсия, стружка словно съедали ее. И вдруг в цех привезли несколько тачек босоножек. Колодка-платформа и два ремешка накрест. Мы вмиг подобрали по размеру. Как преобразились девчонки — изменилась походка, стали стройнее. Но возникла другая беда: то у одной, то у другой появились сильные порезы, особенно у контролеров (ходили между станками, где много стружки). Есть такая отметина и у меня. Нам запретили ходить без чулок. Но где их взять? Мы берегли их только для зимы.

Прошли годы. Многие разъехались из Танкограда. Девчата повыходили замуж. Вера Рыженкова — Вера Васильевна Чудникова закончила Челябинский политехнический институт, вырастила сына. На Жодинском автозаводе долгое время была членом парткома. Миша Сарайлов живет в Ленинграде, Вася Шакула — в Челябинске. Исаак Гольдберг окончил пединститут, работает в Калининграде. Приезжал в Челябинск — город юности притягивает к себе. Володя Шенкман, Валя Данилов, Маша Кальченко — бывшие комсомольцы, активисты… Все народ деятельный, добрый.

Однажды, еще в конце войны, случайно встретились на заводе с бывшим комсоргом ЦК ВЛКСМ Яшей Непомнящим. Он приехал из Ленинграда, а я из Москвы, где учились. Встрече обрадовались и, как всегда в подобных случаях, вспоминали нелегкие испытания, доставшиеся нашему поколению.

Яша… Вначале он мне казался слишком строгим, суховатым. Как-то в разгар ночной смены всех членов бюро нашего цеха экстренно вызвали в комитет комсомола. Там Непомнящий начал нам «вправлять мозги»:

— О чем вы только думаете! Задолженность по членским взносам чуть ли не больше всех других организаций…

Возмущение понятно. Но зачем же кричать? Я считала, что головомойку надо устраивать тем групоргам, кто работает спустя рукава, а не всем без разбора. Так и сказала комсоргу ЦК. Разговор как бы запнулся. Помолчав, Яша уже другим тоном сказал:

— Если у тебя нет задолжников, помоги другим групоргам.

— Хорошо… Значит, я могу идти? Надо ведь детали принимать…

На другой же день мы с Верой Рыженковой обошли всех задолжников. В первую же зарплату долги были погашены. А когда мы в цехах стали просить талоны для молодежи, Непомнящий добился, чтобы порядок этот стал не исключением, а правилом по всему заводу. К 25-летию ВЛКСМ многих активистов наградили ценными подарками, отметили благодарностями министерства.

С приходом Непомнящего к руководству заводская комсомольская организация окрепла, развилось соревнование, появился интерес сделать что-то свое, придумать новое. Но не только работой жив человек, даже в такое горькое время, как война. Яша был строг, но и человечен. С приближением победы все чаще появлялись мирные желания. Как-то узнали, что для завода откуплен спектакль в театре музыкальной комедии (да, был когда-то такой в Челябинске!). Когда мы спохватились, билетов уже не было. Вера обратилась к Яше, но и в комитете ничего не осталось. «Ладно, — сказал Яша, — приходите, проведу вас». На беду нашу мы опоздали, в цехе почему-то задержались. Прибежали в театр, а спектакль уже начался. Ну, думаем, все пропало. Но в дверях в зрительный зал стоял Яша и энергично махал рукой: скорее, мол, идите.

Вот эта черта (если обещал — сделай) была главной в его характере. Он и в нас, комсомольских активистах, воспитывал эту обязательность. А еще был искренним и честным, того же требовал и от нас. Ему мы и возражали, и спорили с ним, не опасаясь, чем это может аукнуться в дальнейшем.

Потом Яша уехал в Ленинград. Но в Челябинск приезжал не раз. Ведь Танкограду отдал лучшие годы своей молодости. А теперь его уже нет…

Лев Аронович Йорш мечтал: «Кончится война — поеду жить только в Ленинград. Такой город и такие люди-ленинградцы на всей планете единственные». Он и уехал туда. Только рано умер. Скорблю о нем, как о брате. Как брат, он учил меня, заботился, оберегал. Нет Раи Буновой, доброй, веселой, справедливой. Нет еще кого-то. Это печально. Но жизнь продолжается в наших детях и внуках…

Я рассказала о том, в чем участвовала сама, что запомнилось в товарищах, что дорого сердцу. То драматическое время не ослабило в нас человеческого достоинства, не убавило доброты, искреннего желания прожить жизнь с пользой для людей. В какой-то мере это нам удалось. Удалось потому, что рядом с нами были такие коммунисты, наши старшие товарищи, как Йорш, Бильдюгин, Точеный.

К. И. АЛЕКСЕЕВА (МАРТЫНОВА),

контролер ОТК цеха № 200

Мой отец, Федоренко Сергей Васильевич, бывший во время войны начальником конструкторской группы по вооружению танков и самоходных установок, много рассказывал нам, своим детям и внукам, о Ленинграде, об эвакуации в Челябинск, о работе над конструированием и производством танков на ЧТЗ во время войны.

У него остались дневниковые записи предвоенных и военных лет. Помнить о тех, кто приближал победу в Великой Отечественной войне, — наш долг, и об этих людях — мой рассказ.

После окончания Ленинградского политехнического института в 1930 году моего отца направили на завод «Красный путиловец», впоследствии переименованный в Ленинградский Кировский, в отдел технического контроля тракторного производства, где он работал с опытными инженерами, прошедшими дополнительную подготовку в США. В 1937 году стал начальником специального конструкторского бюро по артиллерийскому вооружению, где трудилось более 50 инженеров-конструкторов.

В 1938-м к ним на завод пришел прославленный впоследствии Жозеф Яковлевич Котин (генерал-лейтенант, генеральный конструктор по танкам). Отец рассказывал, что в то время Котин был еще молодым военным инженером, окончившим Академию бронетанковых войск. Вскоре он стал начальником специального конструкторского бюро по танкам — СКБ-2. Конструкторское бюро по артиллерийскому вооружению было включено в состав этого СКБ-2.

Стиль работы Котина — требовать непрерывного напряжения сил всего конструкторского коллектива. Отец говорил, что они почти никогда не бывали в отпуске, так же, как и сам Котин. Работали без выходных — и зимой, и летом — всегда сверхурочно. Приходили домой в 9—10 вечера. Нередко были ночные вызовы, особенно во время изготовления опытных образцов машин.

После Советско-финляндской войны многие члены их коллектива получили правительственные награды. В Таврическом дворце в Ленинграде, куда прибыл М. И. Калинин, состоялось вручение орденов и медалей, тогда Ж. Я. Котина наградили орденом Ленина. Получил и отец свою первую медаль «За трудовую доблесть».