Тамара Катаева - Анти-Ахматова

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 164

Она мне чужда и как поэт, и как человек. Чужда, быть может, потому, что женщина в ней заслоняет все.

Ирина Грэм — Михаилу Кралину

Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 36

Выбор Ахматовой сюжетов из Священного писания (Рахиль — Лия — Иаков; жена Лота; Мелхола — Давид; дочь Иродиады), их трактовка, ударения, в них расставленные, обнаруживают отчетливую тенденцию: все они так или иначе посвящены любовным отношениям мужчины и женщины — точнее, женщины и мужчины. И не прообразы любви небесной, видимые, согласно христианскому вероучению, «как бы сквозь тусклое стекло», проясняет поэт через образы любви в этом мире, а как раз психологические, чувственные, «всем понятные» стороны любви плотской, пусть и самой возвышенной.

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 75

«Удовлетворяют их только те сочинения или картины, где есть женщина. Вот они каковы макаки» <���…> — начал фон Корен <���…>.

А. П. ЧЕХОВ. Дуэль

Эта главка — так, для забавы. Лет Анне Андреевне было отмерено завидно, здоровье, стало быть, тоже с запасом было, особенно при том образе жизни, который она вела: пила, курила, обедов себе не готовила, физической активности — никакой, хорошо хоть, советское правительство дачи и санатории предоставляло всю жизнь в изобилии, да нервы, нервы: гнев, зависть, раздражение! Но кто из нас не знает таких дам: пышущих здоровьем, но подверженных, по их словам, многочисленным сложным и смертельным болезням. Список таких болезней довольно определен: это сосуды, давление, сердце — сердце, это, конечно, главный конек — таинственные, но бессимптомные аллергии, спазмы, тонкие реакции на редкие явления вроде повышения радиации и пр. Кому из них врачи не предрекали скорую и верную смерть — по счастью, отложившуюся на бесконечность! «Врачи отказались…», «Врачи пришли в ужас…» — это их лексикон…

Я на несколько дней потеряла сознание и после двух приступов боли начала задыхаться. В больницу была доставлена в безнадежном состоянии (слова врача).

Анна АХМАТОВА. Т. 6. Стр. 331

Она знает, что ее словам веры нету, в 76 лет она не уверена, что ей поверят. Поэтому — «слова врача».

Безнадежное и все ухудшающееся состояние было всю жизнь; вот — двадцатые годы.

АА со мной вернулась (с прогулки с Тапом), на столе письмо. Прочла — от Алянского. «Прошу подтверждений получения денег и подтверждений, что я честен»… Грубое письмо. АА очень расстроилась. Это большое значение для болезни было. Совсем слегла…

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 109

После войны:

Живет она нормально: по утрам сердечные припадки, по вечерам исчезает, чаще всего с Софьей Казимировной.

Н. H. Пунин — И. Н. Пуниной.

Н. ПУНИН. Дневники. Стр. 412

«Исчезновения» подразумевают собой попойки.

Ранняя юность — ей 16 лет:

«Живу отлетающей жизнью так тихо, тихо».

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 324

Январь 1907 года.

С сердцем у меня совсем скверно, и только оно заболит, левая рука совсем отнимается.

Письмо А.А. — С.В. фон Штейну (мужу ее умершей сестры Инны).

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 26

Дорогой Сергей Владимирович, хотя вы и прекратили со мной переписку, у меня все-таки явилось желание поговорить с вами. Я болела легкими (это секрет) и, может быть, мне грозит туберкулез. Мне кажется, что я переживаю то же, что Инна. Очень боюсь горловую чахотку. Она хуже легочной.

Письмо А.А. — С.В. фон Штейну.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 28

Не знаю, слышали ли вы о моей болезни, которая отняла у меня надежду на возможность счастливой жизни. Я болела легкими. Это секрет (как можно слышать о СЕКРЕТЕ?)и, может быть, мне грозит туберкулез. Не говорите, пожалуйста, никому о моей болезни. Даже дома — если это возможно.

Письмо А.А. — С.В. фон Штейну.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 325

То есть даже дома не знают о ее смертельной болезни. Это не редкость — у «слабых женщин» это всегда так. Правда, она задает корреспонденту вопрос, будто весь свет об этом только и говорит: вы слышали? Авось хоть что-то сработает.

Дорогой Сергей Владимирович, сердечный припадок, продолжавшийся почти непрерывно почти шесть дней, помешал мне сразу ответить вам.

Письмо А.А. — С.В. фон Штейну.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 319

У меня невроз сердца от волнений, вечных терзаний и слез. После Валиных писем я переношу такие припадки, что иногда кажется, что уже кончаюсь.

Письмо А.А. — С.В. фон Штейну,

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 318

Знаете, милый Сергей Владимирович, я не сплю уже четвертую ночь. Кузина моя уехала в имение, прислугу отпустили, и когда я вчера упала в обморок на ковер, никого не было в целой квартире.

Сергей Владимирович, если бы вы видели, какая я жалкая и ненужная. Главное, ненужная, никому, никогда. Умереть легко.

Летом Федоров опять целовал меня, клялся, что любит, и от него опять пахло обедом. Милый, света нет.

Ваша Аннушка.

Письмо А.А. — С.В. фон Штейну.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 318–319

Кузина, имение, прислугу отпустили — боюсь, что Сергею Владимировичу сейчас не до дамских повестей.

Ранняя смерть и неизлечимая болезнь были по тем временам такими же столпами романа, как теперь жестокость и насилие. Тогда молодой женщине ни в коем случае не полагалось обладать оскорбительно отменным здоровьем. Бабушка постоянно с большим самодовольством рассказывала мне, что в детстве отличалась необычайной хрупкостью: «Никто даже не надеялся, что я доживу до зрелых лет». Бабушка дожила до девяноста двух лет.

Я склоняюсь к мысли, что викторианские женщины извлекали из этих обычаев немалую выгоду для себя, избавляясь таким образом от утомительных домашних обязанностей. Их навещали друзья, а прелесть смирения перед лицом преследующих их несчастий вызывала всеобщее восхищение. Страдали ли они в самом деле от какого-нибудь недуга? Вряд ли. Конечно, могла болеть спина или тревожили ноги, как это случается со всеми нами с возрастом. Так или иначе, но лекарством от всех болезней был диван.

Агата КРИСТИ. Автобиография. Стр. 50–51

Сестра Н. Гумилева А. С. Сверчкова воспитывала сына Анны Андреевны Льва в городе Бежецке. Иногда привозила мальчика в Ленинград. Но Анна Андреевна не всегда могла встретиться с ней — нездоровилось.

АА позвонила мне, просила сообщить Сверчковой, что не придет. Приехав на Фурштатскую утром, я застал только Констанцию Фридольфовну. В разговоре с ней выяснилось, что она обижена на АА за то, что АА ни разу осенью не была у них и что К. Ф. не верит в болезнь АА. «Да, да… Мы все больны, а все-таки она могла бы зайти, если б хотела».