Нина Никитина - Софья Толстая

Спасение от нового горя Софья Андреевна видела в работе над рукописями мужа, своими дневниками, а также в ожидании детей, внуков и добрых знакомых. Очень часто в Ясной Поляне появлялся П. А. Сергеенко, которого она не любила, но в ее одиночестве и он был развлечением от скуки. В усадьбу приезжало много непривычных посетителей, гимназистов, молодых людей, «рабочих — революционеров». Время было такое, что ей становилось тревожно, когда она раскрывала газеты и узнавала об убийстве Распутина или скандалах в правительственных кругах. Новый, 1917 год Софья Андреевна встречала с Сергеем, Таней и внуками. Илья был в Америке, Лёва — в Японии, Саша и Миша — на войне. В усадьбу приходили рабочие чугунолитейного завода с Косой Горы, чтобы поклониться дому и ей, вдове писателя. Они пели, говорили речи, держали красные флаги. Она же не радовалась таким гостям, а побаивалась их.

Все чаще и чаще Софья Андреевна узнавала о смерти близких ей людей. В марте 1917 года умер А. М. Кузминский, муж сестры Татьяны. С ним сделался удар. Убитая горем сестра, прожившая с ним 49 лет, приехала в Ясную Поляну, где по сравнению со столицей жизнь казалась более спокойной и размеренной. Но отношения Софьи Андреевны с сестрой не заладились, они часто раздражались друг другом. Помимо внезапной смерти Саши Кузминского была еще одна беда: скончался Михаил Сухотин. Дочь Таня овдовела и теперь жила с любимой Танечкой в Ясной Поляне, во флигеле. Время было странное. Надвигалась волна усадебных погромов, кругом грабили и жгли помещиков. Зловещие слухи ползли отовсюду, наводя ужас на Софью Андреевну. Она слышала от своих яснополянских мужиков, что крестьяне из соседних деревень пойдут громить Ясную Поляну. Вскоре слухи подтвердились. Толпы людей подступали все ближе и ближе к яснополянской усадьбе.

Жизнь превратилась в полусон. Софья Андреевна вместе с дочерью Таней запрягла лошадей, собираясь «бежать», не зная куда. Они сидели в ожидании на сундуках. Потом мужики донесли ей, что первый напор отбили сами яснополянские крестьяне, встретив «бунтовщиков с топорами, рогачами, вилами». Хаос повсеместно и быстро нарастал, вызывая у Софьи Андреевны чувство большой тревоги. Было разгромлено пушкинское Михайловское, а вскоре начались погромы Пирогова — и Большого, где когда‑то проживал ее деверь Сергей Николаевич, и Малого — имения ее покойной дочери Маши, в котором со своей новой женой проживал «Колаша» Оболенский. Теперь он тоже перебрался в Ясную Поляну. Угроза разгрома нависла и над усадьбой сына Сергея в Никольском — Вяземском. А вскоре волнения, как зараза, перекинулись и на яснополянскую усадьбу. Положение Софьи Андреевны было в это время непредсказуемым.

Еще весной 1917 года она, предчувствуя погромы, телеграфировала Временному правительству о грозящей опасности потерять историческую усадьбу. Керенский особым распоряжением направил в Ясную Поляну отряд драгун, но это только подлило масло в огонь. Отряд, никем и ничем не обеспеченный, оказался на крестьянском довольствии. Драгуны вскоре исчезли. А в сентябре вся деревня снова заговорила о погроме усадьбы. Начались сходки, на которых одни припоминали обиды прежних солдат и недавних драгун, другие «пробивали» свой аргумент в пользу растаскивания усадьбы: Толстой де сам отказался от имения и покинул его.

Большинство крестьян были против того, чтобы идти громить толстовскую усадьбу, но сторонники разгрома продолжали будоражить народ и инициировали новые сходки. А в это время стала орудовать банда молодых яснополянцев, возглавляемая Иваном Жаровым. Софья Андреевна направила в Министерство внутренних дел письмо с просьбой принять срочные меры по охране усадьбы. Министерство, идя ей навстречу, командировало в Ясную Поляну П. А. Сергеенко, как лицо, «знакомое крестьянам и близкое покойному Л. Н. Толстому», с целью организации охраны исторического места. Прибыв в усадьбу, Сергеенко отправился на сходки, стал вести переговоры с мужиками. Однако накал страстей не спадал. Счет шел не на дни, а на часы. Дочь Таня, не выдержав напряжения, позвонила в Тулу секретарю губернской следственной комиссии Е. Д. Высокомирному, хорошо знавшему многих яснополянских крестьян, и он тотчас же доложил об этом звонке президиуму губернского совета депутатов. Через несколько часов отряд из двенадцати солдат на грузовике вместе с самим Высокомирным прибыл в Ясную Поляну. При виде вооруженных людей сход затих и крестьяне мирно разошлись по домам. Между тем Крапивенский уезд почти весь полыхал от поджогов. В яснополянском доме никто не спал.

Конечно, активная деятельность Сергеенко, вмешательство косогорской милиции, прибывшие на грузовиках солдаты, тотальный голод, все вместе взятое, сделало свое дело. Все надежды крестьян теперь были обращены на Сергеенко, который правдами и неправдами добился снабжения Ясной Поляны продуктами: мукой, макаронами, фасолью, рисом, сахаром. Теперь яснополянцам можно было отказаться от выпекания «желудевого хлеба», от которого у всех зубы становились черными. Добычливый Сергеенко, с легкой руки Татьяны Андреевны Кузминской, получил прозвище «батюшки — благодетеля». Софья Андреевна, недолюбливавшая его, тем не менее признавала, что он действительно много хлопотал и помогал им всем. Теперь ей продавали муку на Косой Горе, и Сергеенко же обеспечил ей охрану, прислав пятнадцать милиционеров.

Однако положение Ясной Поляны было совсем неясным. Вскоре последовали всякие демарши со стороны местных представителей власти: попытки отобрать приусадебный лес, намерение лишить Софью Андреевну пенсии. Поэтому дочери Таня и Саша вместе с Сергеенко вновь поставили перед центральными органами вопрос о судьбе яснополянской усадьбы. После этого проблема охраны Ясной Поляны обсуждалась Наркоматом внутренних дел, где были приняты «энергичные» меры по охране усадебного дома, а потом была подтверждена выплата Софье Андреевне ее прежней пенсии в 10 тысяч рублей и назначено единовременное пособие в 16 тысяч рублей «на поддержание усадьбы».

После тихой, спокойной зимы весной 1918 года крестьянские сходки забурлили снова. Кто‑то в деревне уже готовился к распашке усадебной земли. Закипевшие вокруг «барской земли» страсти вновь заставили Софью Андреевну обратиться за помощью к лучшим представителям тульской интеллигенции, те приезжали на народные сходы и убеждали крестьян в неразумности их решений. В конечном итоге справедливость восторжествовала и яснополянские крестьяне на своем собрании постановили считать Ясную Поляну «национальной собственностью». После этого делегация крестьян направилась сначала к Софье Андреевне, а потом с пением «Вечной памяти» — к могиле ее мужа. Они заверили вдову, что «больше недоразумений не будет».