Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– Держите ваш язык на замке, мистер Рид. В противном случае ваш приятель рискует вообще отсюда никогда не выйти.

Дин прекрасно понял, о ком именно идет речь, и вместо ответа кивнул. Впрочем, что-то рассказать своим аргентинским товарищам Дин все равно тогда не мог. Ведь его хоть и выпустили на свободу, однако увидеться ни с кем не дали. В сопровождении специального эскорта Дина привезли из тюрьмы в аэропорт и, посадив на первый же самолет, следовавший в Уругвай, отправили восвояси. И предупредили, что если он еще когда-нибудь сюда вернется, то так удачно уже не выпутается.

– Лет десять тюрьмы мы вам точно обещаем, – сказал Дину на прощание полковник, который лично проводил его до трапа самолета.

Несмотря на то что из тюрьмы Дин вышел серьезно ослабленным как физически, так и морально, он и мысли не мог допустить, чтобы отменить свою поездку в Советский Союз. И хотя Патрисия настаивала именно на отмене турне, Дин даже слышать об этом не хотел.

– Эта поездка, наоборот, приведет меня в чувство, – заявил Дин жене.

К тому же он рассчитывал на помощь медицины: именно после освобождения из аргентинской тюрьмы Дин начал всерьез принимать антидепрессанты. В последующем увлечение ими серьезно скажется на его нервной системе. Но это будет позже, а пока Дин достаточно быстро пришел в себя и отправился в Москву. Причем уехал он туда без Патрисии, которая осталась в Европе, чтобы быть рядом с их дочерью Рамоной.

Дин вылетел в Москву 20 июля. Перед полетом накупил в аэропорту кучу разных газет, поскольку за то время, пока находился в тюрьме, успел здорово отстать от событий, которые произошли в мире. Он вообще любил во время авиаперелетов почитать.

Из всего прочитанного в тот раз на Дина особенное впечатление произвела весть о трагедии, случившейся в Советском Союзе три недели назад. 30 июняво время космического полета погибли сразу трое советских космонавтов: Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. В нескольких газетах, которые анализировали эту трагедию, давались различные версии гибели космонавтов, однако подтекст был один: русских постигла закономерная неудача. «Советские космонавты положили свои жизни на алтарь коммунистической партии, которой очень хотелось отрапортовать миру о новой победе советской космонавтики в годовщину большого юбилея – 10-летия полета Юрия Гагарина».

Прочитав это резюме, Дин, который знал о приверженности русских отмечать разные круглые даты трудовыми подвигами, подумал, что версия журналиста, судя по всему, верная (только те, кто имел непосредственное отношение к полету, знали подробности трагедии: что космонавты погибли из-за разгерметизации кабины, будучи без скафандров. А последних на них не было потому, что в таком случае в кабину поместились бы двое членов экипажа, а начальство хотело установить рекорд – отправить в полет троих космонавтов). Однако с общим выводом статьи, который сводился к тому, что эта трагедия закономерна для социализма, он был категорически не согласен. Да, гибель трех космонавтов была ужасна, как ужасна любая другая гибель. Но смерть смерти рознь. Эту трагедию можно было смело отнести к разряду героических, положенных не на алтарь коммунистической партии, как писал автор статьи, а на алтарь мирового прогресса. И в этом смысле эта трагедия и в самом деле была характерна для социализма. А вот капитализм дает примеры совсем иных смертей.

Из тех же газет, взятых им в полет (из статьи в «Нью-Мюзикл экспресс»), Дин узнал, что за последние два года на Западе из жизни ушли сразу четыре кумира рок-музыки. Первым 2 июля 1969 годаумер один из лидеров ансамбля «Роллинг Стоунз» Брайан Джонс. Через год, 18 сентября 1970 года, скончался Джимми Хендрикс, а спустя две недели настала очередь еще одного рок-кумира – Дженис Джоплин. И, наконец, недавняя смерть – 3 июля 1971 годаиз жизни ушел лидер группы «Дорз» Джим Моррисон. Причина смертей всех этих людей была одна: злоупотребление наркотиками. Джонс утонул в своем бассейне, приняв перед этим изрядную долю алкоголя и наркотиков, Хендрикс захлебнулся рвотными массами, проглотив перед этим несколько наркотических таблеток, а Джоплин и Моррисон умерли от передозировки героина.

«Разве при социализме такое возможно? – размышлял Дин. – Вот и выходит, что там кумиры жертвуют своими жизнями ради прогресса, а в западном мире кумиры умирают за порцию героина. Как говорится, почувствуйте разницу».

Подумав об этом, Дин пожалел, что с ним сегодня не летит в одном самолете тот кинобосс из ассоциации «АНИКА», с которым они так темпераментно спорили в 68-м году о преимуществах социализма и капитализма. «Интересно было бы послушать его версию на этот счет», – подумал Дин, откладывая в сторону газеты и глядя в иллюминатор.

Дин прилетел в Москву ближе к полудню и попал, как говорится, с корабля на бал: 7-й Международный московский кинофестиваль уже начался. Он открылся за день до этого, и на него съехались кинематографисты из 50 стран. Они поселились, как обычно, в гостинице «Россия», куда был определен для проживания и Дин. А привезли его туда из аэропорта Шереметьево двое сопровождающих: представитель Госкино Алексей и переводчик Виталий. Причем первый всю дорогу восторгался активностью Дина на поприще борьбы за мир и особенно его акцией у посольства США в Сантьяго. Дину было неловко выслушивать эти комплименты, однако прервать чиновника он не решался. Гораздо большее впечатление на него произвело другое сообщение: что в Советском Союзе с нетерпением ждут его гастролей и что этому событию сопутствует широкая реклама.

– Позавчера, например, по телевидению был показан документальный фильм «Поет Дин Рид».

Услышав эту новость, Дин оживился, поскольку до этого, по его сведениям, передач, посвященных ему, на советском телевидении не показывали.

– Ваших концертов действительно очень ждут у нас, – подтвердил слова чиновника Виталий. – В маеу нас в стране впервые гостил испанский певец Рафаэль, и ажиотаж вокруг его выступлений был неимоверный. Я думаю, что такой же успех будет сопутствовать и вашим концертам.

Однако радостное настроение Дина было несколько испорчено инцидентом, который случился с ним у входа в гостиницу «Россия». В холле он встретил театрального критика, с которым познакомился во время своих гастролей в 1966 году. Тот шел с какой-то дамой к выходу, и Дин, увидев их, бросился им навстречу. Критик тоже узнал Дина, однако никаких признаков радости от этой встречи не выказал. Он как-то наспех пожал протянутую Дином руку и, сославшись на то, что очень спешит, чуть ли не волоком потащил к выходу свою даму, которая, в отличие от него, была в полном восторге от лицезрения рядом с собой красавчика Дина Рида.