Федор Раззаков - Алла Пугачева: Рожденная в СССР

В те дни многим казалось, что у Пугачевой не было ближе друга (или подружки, поскольку Моисеев никогда не скрывал своей нетрадиционной ориентации), чем Моисеев. Куда бы она ни собиралась, всегда брала с собой танцора. Однажды заставила его идти пешком несколько километров от улицы Горького до спорткомплекса «Олимпийский». Как говорил потом сам Моисеев, он еще никогда столько пешком не ходил. А дело было так.

Пугачевой срочно понадобилось в спорткомплекс, чтобы обговорить последние детали предстоящих концертов. А служебной машины поблизости не оказалось. Тогда-то она и решила отправиться туда пешком. Моисеев попытался ее отговорить: мол, тебя же сразу узнают, проходу не дадут. На что Пугачева ответила: «А я шарфиком обмотаюсь и новую шляпу надену. А на глаза – очки». И ведь действительно: проделав это, стала просто неузнаваемой. Даже домработница Люся Дороднова, вернувшаяся из магазина домой в самый разгар переодевания, не смогла узнать певицу. Столкнувшись с ней в коридоре, она всплеснула руками: «Кто это?» – «Я это, я», – ответила Пугачева, чрезвычайно довольная произведенным эффектом. Но еще большую радость Пугачева испытала на улице. Возле ее подъезда вечно толпились фанатки, которые знали своего кумира как облупленную. Однако и они не смогли распознать в женщине, которая вышла вместе с Моисеевым из подъезда, звезду номер один советской эстрады. Фанатки подумали, что это, наверное, очередная танцовщица из моисеевского ансамбля. Тем более что на этой женщине было какое-то странное платье и дешевые туфли явно отечественного производства. Вот как вспоминает сам Б. Моисеев:

«Я обалдел от этого похода. А она спокойно его перенесла… И что-то после этого произошло. Алла вышла из кризиса, и, как сейчас помню, после этого дня у нее все пошло как по маслу: и декорации, и спектакль весь сложился; она уже точно знала, кто куда идет, где нужна та или иная мизансцена, где и какой свет…»

О том, как сдавалась программа «Пришла и говорю», рассказывает другой очевидец – Александр Кальянов:

«Во время сдачи все стояли на ушах. Принимать явилось все руководство «Росконцерта». Море аппаратуры. Все надо отстроить. Я отвечал за зал. За мониторы – то, как артист слышит себя на сцене – другой звукорежиссер. Так бывает в гигантской аудитории. Я сходил с ума наверху, где осветители. Пугачева на сцене пульсировала, словно обнаженный ком нервов… Началась репетиция, и что-то не заладилось с мониторами. Певица поет, но себя плохо слышит. Только это в тот раз было не мое. Вдруг А. Б. останавливает репетицию да на весь зал как крикнет: «Кальян! (В зале тысячи две зрителей, неизвестно как просочились…) Давай скорее сюда. Помоги настроить…» Не секрет, что я прихрамываю. Упал как-то с четвертого этажа. Подробности опускаю… Как только мог, пошел быстро. Но ей, видимо, все равно показалось, что медленно. А. Б. как топнет ногой: «Я сказала быстрей!» Меня будто парализовало. Ушам своим не сразу поверил. А когда дошло, пошел медленно-медленно… Тут она как звезданет микрофон об пол! Заплакала и ушла…

Администрация, понятно, ко мне: «Немедленно извинитесь перед Аллой Борисовной!» Просто перед женщиной я готов был извиниться даже за свою вину в организации ледникового периода на земле. Но в этой ситуации виноваты были скорее передо мной. «Тогда тебя уволят», – предупредили меня.

Я наладил звук и стал ждать увольнения. Пугачева вышла, взяла микрофон и, будто ничего не произошло, продолжила репетицию. Потом мы десять лет работали вместе. Ни разу не вспомнили о том…»

Программа «Пришла и говорю» взяла старт в «Олимпийском» в субботу 2 июня(продлится до 17-го, с перерывами 6—7-го, 13—14-го). Ажиотаж вокруг этого представления царил огромный: казалось, что полгорода сошло с ума (на этих концертах побывает 200 тысяч человек!). Попасть на эти концерты люди стремились по нескольким причинам. Во-первых, в главной роли была Алла Пугачева, во-вторых – это была ее первая программа после долгого перерыва, в-третьих – в течение полугода СМИ только и писали, что Пугачева готовит нечто грандиозное, не похожее на все ранее ею демонстрируемое. Скажу как очевидец: зрелище на концерте действительно было впечатляющее. Несмотря на то что места мне и моему школьному другу Сергею Глушкову достались на самой верхотуре спорткомплекса, однако видимость была превосходная, поскольку сцена была внушительных размеров, а Пугачева по ней носилась как угорелая взад-вперед, да еще летала на трапеции. Программа называлась театрализованной, в ней, помимо Пугачевой (она же была сценаристом и, вместе с Вилем Головко, постановщиком), участвовали музыканты, танцоры, артисты цирка – группа «Рецитал», танцевальное трио «Экспрессия», спортивно-эстрадный ансамбль «Лидер». Декорации были тоже необычными: из серебристого огромного круга как бы вырастала столь же огромная буква «А».

Песни в программе были практически все новые: «Пришла и говорю», «Расскажите, птицы», «Айсберг», «Цыганский хор», «Терема», «Гонки», «Монолог», «Осень», «Канатоходка», «ХХ век», «Скупимся на любовь», «Самолеты улетают», «Святая ложь»и др. (всего около 20 песен). Каждая исполняемая вещь являла собой маленький спектакль, где немалую роль играли разные постановочные эффекты. Например, Пугачева пела песню о расставании с любимым, о том, как сейчас улетит в самолете, и при слове «взлет» вверх взмывали воздушные гимнасты. В песне «Канатоходка» канатом служил луч прожектора, по которому певица ходила взад-вперед, в «Расскажите, птицы» вверх взмывали голуби, в «ХХ веке» Пугачева проезжала по сцене на цирковом автомобиле и т. д. Короче, программа производила потрясающее впечатление. Но были и минусы. Что позже и отметили критики. Например, Т. Сергеева в «Московской правде» писала:

«Если исполнитель может не понимать, что обилие антуража, такого, к примеру, как причудливые узоры лазерного луча, мириады мигающих огней, прочие свето– и пиротехнические эффекты, кордебалет в ярких одеждах, заполняющий всю сценическую площадку, отвлекают внимание зрителя, не дают сосредоточиться на песне, то режиссерский просчет очевиден… Хочется отодвинуть разом в сторону все мешающее контакту артистки с залом и ощутить наконец тот эмоциональный ток от сцены к нам и обратно, ради которого и шли мы в «Олимпийский». Уж если ожидается исповедь, дайте возможность ей состояться…»

Разумеется, были и другие отклики. К примеру, Елена Белостоцкая в «Труде» писала: «Сама идея соединения песни, танца, эффектного зрелища прекрасна. Удачно и ее воплощение в этой программе – в тех номерах, где достигнуты и соразмерность и сообразность. «Расскажите, птицы» – как едины здесь лирика и гражданственность, как точно найдено сценическое оформление, как искусно отмерены сдержанность и темперамент! Кстати, солистке удается на протяжении всего концерта на устрашающих размеров сцене быть естественной и изящной. Она красиво танцует и не «теряется», не «исчезает». Вот только если бы все это оставалось, когда сцену заполняет кордебалет. Не могу отделаться от ощущения, что они – кордебалет и солистка – из разных, так сказать, замыслов, из разных сюжетов…