Юрий Галенович - Великий Мао. «Гений и злодейство»

Вернемся, однако, к беседе Мао Цзэдуна с Молотовым и Микояном 2 января 1950 г.

Мао Цзэдун улыбнулся. Он зажег сигарету и, покуривая, стал загибать пальцы, производя свои подсчеты: «Я дам телеграмму, которая будет в Пекине 3 января. Чжоу Эньлаю на подготовку пять дней. Следовательно, он выедет из Пекина 9 января. 11 дней будет ехать на поезде. 19 января прибудет в Москву. С 20 января до конца месяца, то есть примерно в течение десяти дней, будут проходить переговоры и будут подписываться разного рода договоры и соглашения. В начале февраля мы с Чжоу Эньлаем возвратимся на родину». [297]

Молотов и Микоян приняли подсчеты Мао Цзэдуна. Затем они все вместе обсудили программу дальнейшего пребывания Мао Цзэдуна в СССР, которая предусматривала посещение Мавзолея Ленина, поездку в Ленинград, в город Горький, различные экскурсии. После этого Молотов и Микоян отправились докладывать о результатах беседы Сталину.

В высказываниях Мао Цзэдуна в ходе этой беседы был важный пункт, который либо не захотели заметить, либо не заметили и не поняли Молотов и Микоян. Неизвестно, существует ли запись беседы с Мао Цзэдуном, сделанная Молотовым и Микояном. Поэтому ответить на этот вопрос трудно.

Что же касается позиции Мао Цзэдуна, то думается, что он далеко не случайно подчеркнул тезис о том, что считает необходимым пересмотреть все те договоры, которые были подписаны Китаем с империалистическими государствами. Учитывая то, что к тому времени, когда Мао Цзэдун делал эти высказывания, все договоры (не носившие характер документов о территориальном размежевании и о границах), считавшиеся (и в Китае, и на Западе) неравноправными, были уже отменены, аннулированы и заменены новыми, нужно сказать, что, следовательно, Мао Цзэдун имел в виду существовавшие между Китаем и другими странами и подписанные обеими сторонами в прошлом договоры о границе, в том числе и о территориальном размежевании и о границе с Россией. Мао Цзэдуну такая постановка вопроса давала возможность в дальнейшем говорить, что он ставил территориальный вопрос и вопрос о границе перед Сталиным или его представителями, причем ставил его как условие подписания нового двустороннего договора о дружбе и союзе. Таким образом, Мао Цзэдун подтвердил позицию китайской стороны и на переговорах 1924 г., и при Чан Кайши. Более того, тем самым он, говоря о том, что новый договор должен будет заменить прежний договор, то есть договор 1945 г., фактически ставил вопрос и о пересмотре принятого в 1945 г. решения в отношении Монголии.

Молотов и Микоян предпочли не касаться всех этих вопросов. Они доложили о предложениях Мао Цзэдуна Сталину. Возможно, они даже не упомянули о тех тонкостях, которые содержала позиция Мао Цзэдуна и о которых речь шла выше. Сталин также не стал (нельзя исключать и того, что это было сделано намеренно) реагировать на эти высказывания Мао Цзэдуна.

На практике получилось следующее. Мао Цзэдун как бы зарезервировал свою позицию – позицию, которая дублировала тезисы китайской стороны, повторявшиеся на протяжении всей первой половины XX века. Фактически Сталин и Мао Цзэдун предпочли, учитывая реальную ситуацию и насущные интересы обеих наций, да и свои собственные интересы, сосредоточиться на подготовке нового договора о союзе и дружбе (не затрагивавшего позиций сторон по вопросу о принадлежности территорий и о границах), соответствующих частных соглашений, оставляя как бы на будущее сложные вопросы двусторонних отношений, касавшиеся территориального размежевания (в том числе и вопроса о статусе Монголии) и границ.

Сталин выслушал доклад Молотова и Микояна и был, очевидно, удовлетворен, так как позиция Мао Цзэдуна давала наконец возможность перейти к конкретной подготовке соответствующих документов, особенно договора о союзе и дружбе. Он решил, что он сумел вынудить Мао Цзэдуна пойти на подписание договора и других документов и что теперь есть все условия для того, чтобы ему лично посетить Мао Цзэдуна, имея своей целью закрепление достигнутого успеха и снятие недоразумений, углубление взаимного понимания, дружбы и доверия.

Через несколько дней, в начале января 1950 г., как-то вечером Сталин, а также Маленков, Молотов, Берия, Микоян и другие советские руководители приехали из Москвы на дачу навестить находившегося там вождя КПК и КНР Мао Цзэдуна.

Мао Цзэдун вышел им навстречу в гостиную, обменялся приветствиями и рукопожатиями со Сталиным и другими советскими руководителями, сопроводил их в столовую, и начался банкет.

Сталин любил ночные застолья. У Мао Цзэдуна также были весьма своеобразные привычки; он предпочитал работать по ночам. Таким образом, это была их ночная беседа, беседа двух сов.

Сталин и Мао Цзэдун сидели в торце стола, а между ними находился переводчик. Советские руководители разместились по одну сторону стола, а китайские деятели по другую его сторону, рядом с Мао Цзэдуном.

Стол, естественно, ломился от угощений. На нем стояли бутылки с коньяком, водкой, грузинскими винами, минеральной водой.

Сначала Молотов от имени Сталина предложил выпить за здоровье Мао Цзэдуна.

Выпили, и воцарилась атмосфера взаимного расположения.

Сталин прежде всего поинтересовался здоровьем Мао Цзэдуна: в Москве холодно, привык ли Мао Цзэдун. Он выразил также пожелание, чтобы Мао Цзэдун хорошенько отдыхал и берег свое драгоценное здоровье.

Сталин сказал: «Все мы – люди Востока, понимаем друг друга. На протяжении более ста лет Китай обижали иностранные государства, его эксплуатировали и угнетали империалисты. Китай – великая страна; она оказывает очень большое влияние на весь мир. Китайцы – люди трудолюбивые, смелые, мудрые. Они обладают древней культурой. Компартия Китая – это зрелая партия, в которой много опытных работников. Особенно следует сказать о таком великом вожде, как Мао Цзэдун. Это он, руководя революцией, одержал победу. Эта победа поистине далась нелегко! Теперь вам нужно оберегать интересы своего государства, своей страны, оберегать интересы своей нации, а также надо оберегать своего вождя. Беречь дружбу между народами».

Мао Цзэдун выразил благодарность Сталину и ЦК ВКП(б), правительству СССР за помощь, поддержку и понимание. Он также предложил, исходя из нынешней международной ситуации, подписать новый договор между КНР и СССР о дружбе и союзе; можно также заключить соглашения о кредите, о торговле, о воздушном сообщении и т. д. Сталин сказал: «В прошлом мы высказывали некоторые такие соображения критического характера относительно революции в Китае, которые не следовало делать. В этой связи мы чувствуем угрызения совести… В настоящее время будет очень хорошо заключить новый советско-китайский договор о дружбе и союзе. Причем есть конкретное предложение: под этим договором поставить свои подписи мне и господину Мао Цзэдуну».