Юрий Галенович - Великий Мао. «Гений и злодейство»

Последний смертельный удар был нанесен по Гао Гану во время визита Мао в Москву. Накануне визита я начал писать для Сталина подробный доклад о положении в Китае и завершил его уже в поезде. Там я сравнивал реальные действия Мао и его соратников по основным вопросам внутренней и внешней политики с теми советами, которые давал им Сталин. В этой связи я высказывал довольно острые критические замечания в адрес китайских руководителей. В феврале 1950 года, незадолго до отъезда Мао Цзэдуна из Москвы обратно в Пекин, я узнал о том, что Сталин передал Мао этот мой доклад, а также другие шифровки, где тоже были критические сообщения в адрес ЦК КПК. Это было бы еще полбеды, но он одновременно вручил Мао папки с информациями Гао Гана, которые тот посылал лично ему.

Много позже факт передачи Сталиным Мао Цзэдуну этих документов подтвердил и А.И. Микоян. 25 июля 1967 года в беседе со мной он сказал, что до сих пор не может найти объяснения и оправдания этому поступку Сталина, безусловно ставшему одной из причин для последующих гонений на Гао Гана. Мне же с самого начала было ясно, что этот поступок Сталина фактически предрешает участь Гао Гана.

С точки зрения Мао, Гао Ган был человеком ненадежным, пытавшимся опереться на Сталина для укрепления собственных позиций. Пока Сталин был жив, он его еще терпел, а как только Сталин умер – рассчитался с ним». [361]

Комментируя высказывания И.В. Ковалева, С.Н. Гончаров, в частности, отмечал следующее:

«В 1958 г. во время конференции в Чэнду Мао Цзэдун заявил: «Сталин очень любил Гао Гана и специально подарил ему автомобиль. Гао Ган каждый год 15 августа (дата начала боевых действий Красной Армии в Маньчжурии) отправлял Сталину поздравительную телеграмму» [362]. В этой фразе сквозит едва скрываемая неприязнь Мао к «особым отношениям» между Гао и Сталиным».

И далее:

«Сведения о передаче Сталиным материалов И.В. Ковалева и Гао Гана Мао Цзэдуну содержатся в воспоминаниях Н.С. Хрущева. При этом следует иметь в виду, что американские издатели воспоминаний допустили серьезную ошибку, указав, что «советским представителем в Китае», о котором идет речь в данном фрагменте, был А.С. Панюшкин. На самом деле здесь Хрущев безусловно имеет в виду И.В. Ковалева. Хрущев сообщает следующее: «…B то время Сталин назначил специалиста-железнодорожника, который во время войны был народным комиссаром. Я забыл, как его зовут, но помню, что после того, как японцы были разбиты в Северном Китае, Сталин отправил этого человека, чтобы руководил восстановлением железных дорог на Северо-Востоке Китая, а также был нашим полномочным представителем на Северо-Востоке. Мы доверяли ему. Сталин рассматривал его как свое доверенное лицо.

Этот наш представитель начал присылать нам большое количество сообщений, где говорилось о том, что среди членов китайского руководства многие испытывают сильную неудовлетворенность в отношении Советского Союза и нашей партии. Он, однако же, сообщал, что открыто выступают против нас Лю Шаоци, Чжоу Эньлай и другие люди. Мао не было среди тех, на кого он указывал, но он и не предпринимал никаких мер для пресечения распространявшихся в Китае антисоветских настроений. Сталин передавал нам некоторые присылаемые этим послом материалы, поэтому мы знали об их содержании.

Совершенно ясно, что очень многие сведения о настроениях в КПК присылались нам Гао Ганом, тогда он был членом Политбюро и Председателем Северо-Востока. Там у него были самые тесные связи с нашими представителями. Однажды в штаб-квартире Гао Гана в Шэньяне проводили праздничный военный парад. Некоторые китайские руководители были возмущены тем, что мы вооружали армию Мао советскими танками, побывавшими в ремонте. Они возмущенно заявляли: «Русские сбывают нам старые, поломанные танки»… Сталин задумал снискать доверие и дружбу Мао, поэтому передал Мао его (т. е. И.В. Ковалева) доклады относительно его бесед с Гао Ганом и заявил: «Вот, возьмите, возможно, вас заинтересуют эти вещи» [363]. В общем воспоминания Хрущева совпадают со сведениями И.В. Ковалева. Следует только отметить, что в них есть отдельные мелкие неточности. Так, например, по сообщению А.М. Ледовского, который в то время был советским генконсулом в Шэньяне, он был свидетелем упомянутого в сообщении инцидента с танковым парадом. По его словам, критика в адрес состояния советской военной техники раздалась не со стороны китайцев, а со стороны советского военного специалиста, полковника, который в связи с этим немедленно был отозван в Москву.

Китайская версия этого эпизода приводится Бо Ибо: «Как раз в это время (24 декабря 1949 г.) Главный советник в Китае, сопровождавший председателя Мао, Ковалев зачитал Сталину свой письменный доклад «Относительно некоторых направлений политики ЦК КПК и практических проблем». В докладе говорилось: внутри КПК, среди членов ЦК есть некоторые люди, которые в прошлом были проамериканцами, антисоветчиками, сейчас руководство ЦК поддерживает их. Лю Шаоци организовал и возглавил безосновательную критику Гао Гана. В составе Центрального Народного правительства слишком велик удельный вес демократических деятелей, на самом-то деле оно превратилось в ассоциацию различных партий и т. п. Говорят, что этот доклад был составлен на Северо-Востоке по материалам, представленным Гао Ганом. (Это поясняет, что уже начиная с тех времен Гао Ган начал творить смуту внутри партии.) Этот доклад неверно отражал политическую жизнь в высшем эшелоне нашей партии, можно даже сказать, что вносил разброд в ЦК нашей партии, сыграл очень негативную роль. Возможно, в связи с этим, после того как председатель Мао приехал в Китай (очевидно, ошибка; должно быть, по смыслу в Москву. – Ю.Г. ), на протяжении определенного времени советская сторона не слишком проявляла инициативу, а председатель Мао безвылазно сидел за закрытыми дверями. Председатель Мао излил свой гнев перед советскими сопровождающими лицами, заявив: «Мы прибыли в Советский Союз отнюдь не специально для того, чтобы поздравить (Сталина) с днем рождения, нужно еще обсудить важные проблемы двусторонних отношений». После того как Сталин об этом узнал, сразу провел с председателем Мао переговоры, а также передал председателю Мао этот доклад главного советника Ковалева, увеличив тем самым взаимопонимание и взаимное доверие (хотя некоторые подозрения и не были рассеяны окончательно)». [364]

В первое время после подписания советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи у многих в СССР и КНР создавалось впечатление о том, что отношения двух наций, двух народов, двух стран, двух государств (СССР и КНР), двух партий (ВКП(б) и КПК) как бы перешли на новый этап, этап товарищеских и братских отношений, этап нерушимой дружбы. Представлялось, что после личной встречи Сталина и Мао Цзэдуна между ними установились отношения взаимного уважения и тесного сотрудничества. Лишь сами вожди и узкий круг близких к ним функционеров понимали, что речь идет о сотрудничестве и борьбе или о борьбе и сотрудничестве в одно и то же время, что Сталин и Мао Цзэдун – это соратники поневоле или товарищи-соперники.