Питер Акройд - Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография

Оценив добрый совет относительно редакторской работы, который дал ему По, Уайт в июне 1835 года предложил ему место в журнале. Принятие этого предложения означало бы переезд в Ричмонд. Однако перспектива получить работу и жалованье стоила некоторых неудобств. По тотчас ответил согласием, пообещав стать сотрудником «Сатерн литерери мессенджер», и сделал вид, будто «счастлив обосноваться» в родном городе. Итак, летом 1835 года По вернулся в декорации своего детства.

По снял меблированную комнату в пансионе и после некоторого периода, когда он уклонялся от прямого ответа, безуспешно пытаясь получить место учителя в Ричмондском колледже, в конце концов дал согласие Уайту стать его сотрудником с месячным окладом в шестьдесят долларов. Впервые у По появилась перспектива на длительное и устойчивое положение. Совершенно случайно вышло так, что редакция «Мессенджера» располагалась неподалеку от конторы фирмы «Эллис и Аллан», то есть бывшего владения Джона Аллана, что каждодневно напоминало По об изменении его статуса, или, как он говорил сам, «касты». В общем-то, исполнял в основном работу литературного поденщика. Пока Уайт разъезжал в поисках подписчиков, По почти полностью заполнял журнал своими материалами. Он писал рецензии, короткие юморески — в общем, всякую всячину, причем в довольно сжатые сроки; к тому же он переплетал и отправлял подписчикам вышедшие в свет экземпляры. И все время дышал печатной краской. Журнал выходил в свет каждый месяц и стоил подписчикам пять долларов в год за тридцать две двойных полосы в формате ин-октаво. Заполнить их было непростым делом.

В августе, однако, довольно шаткий баланс существования По подвергся нешуточной атаке. Мария Клемм сообщила, что Нельсон По, кузен Эдгара По, готов приехать и обучать ее дочь Вирджинию за собственный счет. Так как предположительно уже существовала договоренность, что Эдгар По когда-нибудь женится на Вирджинии, то он ответил истерическим письмом, начинавшимся: «Меня слепят слезы, когда я пишу это». Далее он заявлял: «У меня нет желания жить, и жить я не буду», так как, насколько «вам известно, я страстно и преданно люблю Вирджинию». Перспектива потерять юную девушку, как он потерял мать и Джейн Стэнард, казалось, лишила его последних сил. «Господи, помоги мне. Зачем я живу? Зачем мне жить среди чужих мне людей, из которых ни один не любит меня? » В конверт он также вложил письмо для Вирджинии, в котором назвал ее «моей прекраснейшей Сисси, моей чудесной маленькой женушкой» и попросил не «разбивать сердце кузена Эдди».

По пригласил миссис Клемм вместе с дочерью переехать к нему в Ричмонд и соврал, что «приобрел миленький домик в уединенном местечке». Подобный «домик» существовал только в воображении По. У него была склонность верить в то, что написанное им так или иначе воплощается в жизнь.

Сиюминутного разрешения проблемы не последовало, и по прошествии месяца По совсем приуныл. В письме из Ричмонда он пожаловался Кеннеди, что чувствует себя «глубоко несчастным, непонятно почему». Довольно странное признание, ведь он знал, что причина его депрессии в возможности навсегда потерять Вирджинию. Вероятно, написать такое По заставила потребность в постоянном сочувствии окружающих, неутолимая жажда любви и внимания. К тому же он начал много пить. Уайт написал одному своему другу, что По «к сожалению, довольно беспутен, почему я вряд ли могу на него положиться». Один из печатников «Мессенджера» вспоминал, что «мистер По был прекрасным человеком, пока не напивался. Он был добр и учтив, и таким все любили его. Но стоило ему выпить, и человека неприятнее трудно было вообразить».

В сентябре По неожиданно освободил свой стол в редакции. Он «съехал с катушек», как выразился Уайт, добавив, что его «совсем бы не удивило», если б он узнал, что По «свел счеты с жизнью». Однако По не убил себя. Он возвратился в Балтимор, где, как считается, тайно обвенчался с Вирджинией. Доподлинно об этом неизвестно, но ясно, что какая-то договоренность была достигнута. Брак, скорее всего, стал для По единственным способом удержать Вирджинию. Так как ей исполнилось всего тринадцать лет, то соблюсти тайну было весьма желательно.

В конце того же месяца По написал Уайту, прося восстановить его в «Мессенджере». Уайт согласился на том условии, что По станет воздерживаться от спиртного. «Человек, пьющий до завтрака, не может не вызывать опасений, — сказал он. — Нельзя пить и в то же время хорошо делать свое дело». Итак, По опять стал много пить. В двух-трех рассказах этого периода люди сидят за столом и пьют, а между ними сидит смерть. Пространство замкнуто и освещено масляными лампами или факелами. Это трактир, порожденный горячечным воображением, где опьянение и смерть — сумрачная часть реальности. По видел такие трактиры в Нью-Йорке, так же как и в Ричмонде; в них лестница вела с улицы вниз в залу, отличавшуюся от обычного подвала лишь деревянной стойкой, деревянными скамьями и тем, что грязный пол там был утоптан множеством ног. По неплохо изучил подобные клоаки.

В начале октября он вернулся из Балтимора в Ричмонд. Приехавшие с ним Мария Клемм и Вирджиния поселились в меблированных комнатах, а вовсе не в обещанном «миленьком домике». Постороннему глазу семейство могло показаться связанным лишь родственными узами: холостяк, а с ним его родственница с маленькой девочкой, о которой она нежно заботится. Почти сразу по приезде Мария Клемм пишет письмо близкой своей приятельнице, признаваясь: «Мы полностью зависим от Эдгара. Ведь он мне как сын и всегда был мне сыном…»

Уайт назначил По редактором «Мессенджера», оставив себе роль хозяина, и поначалу По с удовольствием выполнял новые свои обязанности. Теперь, когда причина его депрессий была устранена, он бросил пить и пишет Кеннеди, что «мужественно сражается с врагом». В том же письме он утверждает, что его здоровье «лучше, чем в прежние годы, мозг работает плодотворно, исчезли финансовые трудности. Похоже, что впереди меня ждет успех…».

И он постоянно писал. После того как «Сатерн литерери мессенджер» опубликовал «Беренику», По передал в распоряжение журнала и другие свои рассказы. Так, в декабрьском номере появляется рассказ «Рукопись, найденная в бутылке», незаконченная драма под названием «Политик», два-три материала для заполнения журнальных пустот и не менее девятнадцати рецензий на книги, а за предшествующие девять месяцев он опубликовал шесть новых рассказов, среди которых «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля », «Морелла» и «Король Чума».

Критические работы По сразу же привлекли внимание, поскольку умный анализ сочетался в них с едким сарказмом. В результате репутации некоторых из моднейших авторов был нанесен существенный урон. В своей критике По бывал подчас груб и даже жесток. Его недовольство миром частично проистекало из его недовольства собой. Приведенное Юнгом замечание Парацельса вполне уместно и применительно к По: «… когда человек неосознанно действует себе во вред, возникают нетерпимость, возбудимость и бесплотное желание любой ценой сокрушить противника». По, несомненно, нравилось поднимать шум или «устраивать скандалы», особенно если жертвой скандала становились авторы из Нью-Йорка или Новой Англии. Он не скрывал своих «проюжных симпатий» и не готов был склоняться перед авторитетами своих северных коллег, признавая все их притязания. И он весьма заботился о собственной репутации, жаждал славы, жаждал производить впечатление и все для этого делал.