Леонид Анцелиович - Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ

Мой однокашник Рудольф Емелин станет начальником отдела крыла, лауреатом Государственной премии, потом уйдет на пенсию. Олег Присяжнюк и Боря Прокофьев проявят свой конструкторский талант на сварных узлах «сотки», станут начальниками бригад. Толя Цыганов возглавит новый отдел композиционных конструкций. К нему перейдет работать замом Володя Аш. Колосов перейдет в отдел прочности. Там станет начальником бригады. Потом уйдет в ЦАГИ и станет доктором технических наук. Женя Мазаев представительствовал в Комсомольске-на-Амуре, затем работал и.о. зам. Главного. Станислав Протасов тоже перешел помощником зам. Главного. Потом стал им.

Третью часть отдела крыла составляли женщины. Татьяна Александровна Днепрова уже умерла. Лида Карасева, Люся Лапузная, Лена Борисова и Таня Денисова ушли на пенсию

Модернизированный опытный самолет с изменяемой стреловидностью крыла назвали С-22И. Разрешение на первый вылет Методический совет ЛИИ, заседавший под председательством известного летчика-испытателя Марка Галлая, дал 2 августа 1966 года. Заводские летные испытания проходили успешно Оказалось, что и небольшие по площади поворотные консоли крыла очень существенно улучшали взлетно-посадочные характеристики сверхзвукового Су-7Б. Летом следующего года на авиационном празднике в Домодедове летчик-испытатель Евгений Кукушев продемонстрировал преимущества изменяемой стреловидности крыла на С-22И во всем блеске. Расчет Сухого полностью оправдался. Еще в апреле 1967 года самолет опробовали три генерала ГНИКИ ВВС А. Манучаров, С. Микоян и Г. Баевский. Все они отметили улучшение пилотажных свойств самолета на малых скоростях.

А тут и Архип Люлька подоспел с новым двигателем АЛ-21Ф1. Он был меньше и легче старого, а тягу на форсаже развивал большую. Да и оборудование появилось новое: лазерный дальномер-целеуказатель, цифровой вычислитель, доплеровский измеритель скорости и угла сноса, «Сирена-3» уже давала круговой обзор. Число узлов внешней подвески увеличилось до десяти. Словом, по сравнению с Су-7Б это уже была другая машина со значительно более высокой боевой эффективностью.

После государственных летных испытаний под индексом Су-17 она была запущена на заводе Комсомольска-на-Амуре За двадцать последующих лет будет построено 2820 машин Су-17, Су-20 и Су-22 в разных модификациях, в том числе и экспортных. Кроме ВВС и авиации ВМФ России эти самолеты поступили в Польшу, Чехословакию, Болгарию, Венгрию, Вьетнам, Ирак, Сирию, Йемен и Анголу. Главный конструктор этой темы Зырин получил Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.

На следующем опытном самолете с изменяемой геометрией крыла Т-6 2И Павел Осипович уже решится поворачивать почти всю консоль. И это будет очень удачный фронтовой бомбардировщик и разведчик Су-24. За него Звезду Героя получит Евгений Сергеевич Фельснер.

Конструкторская работа и опыт, который я набирал, все больше убеждали меня в важности обеспечения безотказности, долговечности и эксплуатационной технологичности самолета. Эти свойства объединены одним словом НАДЕЖНОСТЬ.

Но это была специфическая область знаний, чему нас не учили. И я нашел в Политехническом музее энтузиастов нового направления, которых объединил семинар по надежности техники. Как завороженный, слушал я лекции академика А. И. Берга, профессора МГУ Б.В. Гнеденко, доцентов Ю. К. Беляева и А.Д. Соловьева, полковника артиллерийской академии Я.Б. Шора.

Я понял, что для успешной работы в новом направлении мне надо овладеть методами математической статистики и теории вероятностей. И тогда я поступил учиться на специальный курс вечернего отделения математического факультета МГУ. Вечером после работы ехал на метро на Ленинские горы. Занятия проходили в большой аудитории на двенадцатом этаже главного высотного корпуса МГУ. В основном студентами были инженеры промышленности и ВВС. Многие носили форму старших офицеров.

К этому времени я с отличием закончил еще и Университет марксизма-ленинизма, куда меня послали по разнарядке парткома нашего завода. Мне было очень интересно добраться до корней марксистско-ленинской философии. Я надеялся открыть для себя истинную причину популярности коммунистических идей в мире. Но обнаружил банальное словоблудие.

Мое поступление в вечернюю аспирантуру МАИ было определено согласием профессора кафедры «Конструкция и проектирование самолетов» Михаила Никитича Шульженко взять на себя научное руководство. Он предложил мне стать его аспирантом. Я согласился и никогда не пожалел об этом. После успешной защиты моей кандидатской диссертации 21 декабря 1966 года наша дружба продолжалась до его кончины. Он был очень веселый, несмотря на тяжкие удары судьбы. Выпускник рабфака, а затем МАИ, он после первой волны чисток становится начальником ЦАГИ. И тут случилось страшное несчастье. Грудного сына, спавшего в коляске в саду на даче в Раменском, покусала откуда-то прибежавшая овчарка. Сын на всю жизнь остался инвалидом и умственно отсталым. В 1938 году Сталин изгоняет Шульженко из ЦАГИ, но не расстреливает. Он занимает кресло директора МАИ. Потом просто профессор нашей кафедры. Заядлый рыбак и грибник. Мы даже вдвоем на моем мотороллере ездили за белыми грибами от его дачи под Домодедовом. С ним в мою жизнь вошел пятничный ритуал Центральных, а потом Сандуновских бань в прекрасной компании.

История подготовки моей диссертации была несколько необычной. Если уж мой дипломный проект был секретным, то и для диссертации я выбрал гриф «Секретно». Оформлял текст и плакаты на рабочем месте в бригаде крыла. Для этого приезжал на работу за два часа до начала и задерживался после работы. Диссертация была посвящена повышению надежности разработки самолета (на примере истребителей). Когда все было готово, кто-то из замглавных подписал мне секретное сопроводительное письмо об отправке диссертации в Ученый совет МАИ. Я думал, что диссертация уже ушла, когда меня вызвали к начальнику только что созданного отдела режима. Седой, туберкулезного вида, маленький человек держал в руках толстую книгу моей диссертации с закладками. Он объявил мне, что я нарушил режим секретности. В тексте я делал ссылки на использованную литературу, и в ее списке в конце диссертации я поместил названия нескольких работ с грифом «Совершенно секретно». А моя диссертация имела гриф просто «Секретно». Он потребовал, чтобы я написал объяснительную записку, и заявил, что отправлять диссертацию в МАИ не будет.

Пришлось перечитать инструкцию по секретному делопроизводству. Сделал выписку, что: 1) гриф секретности устанавливает автор документа; 2) если из совершенно секретного документа берется выдержка, содержащая только секретные сведения, то она оформляется грифом «Секретно». В объяснительной записке написал, что как автор документа считаю, что в использованных мной названиях совершенно секретных документов содержатся только секретные сведения.