Юрий Сушко - Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха

Совершенно случайно на берлинской улице Ольга встретила давнишнюю московскую знакомую, подругу Соню, с которой в свое время они вместе подвизались в театральной студии Михаила Чехова. Потом Соня, помнится, благополучно выскочила замуж за какого-то австрийца или венгра и укатила за границу. В Германии она уже считала себя старожилкой. Соня была практична, деловита, и без ее житейских советов на первых порах Ольге пришлось бы непросто. «Бриллиантовые» денежки стремительно таяли.

– На что жить думаешь, подруга? – теребила ее Соня. – Умеешь рукодельничать, вышивать, кружева плести, вязать?.. Нет? Худо. Мишка научил шахматные фигурки из дерева вырезать? – она хихикнула. – Как у него еще и на это времени хватало?.. Зверушек из глины любишь лепить? Тоже пойдут неплохо. «Наши» эти штучки любят – ностальгируют, сумасшедшие…

Сама Соня за спиной мужа, булочника, жила припеваючи.

Но обнаружилось, что берлинцев, несмотря на послевоенную разруху, как ни странно, кроме хлеба, интересовали еще и зрелища. Чуть ли не в каждом городском районе возникали какие-то любительские театры, стихийно собирались вполне профессиональные музыкальные оркестрики, художники на каждом углу наперебой предлагали свои работы. А уличных танцоров и вовсе было не счесть.

Однажды Соня позвала Ольгу с собой в гости к своим знакомым, как оказалось, очень милым людям. На вечеринке среди прочих оказался сравнительно молодой, лет 35, весьма импозантный мужчина, назвавшийся Эрихом Поммером. Целуя Ольге руку, он с немалым достоинством представился: «Кинопродюсер».

О кинематографе фройляйн Чехова, забыв обо всех своих прежних уверениях, все-таки имела весьма смутное представление. Благо рядом оказалась всезнающая Соня, которая тут же подсказала, что герра Поммера можно сравнить, к примеру, с Саввой Тимофевичем Морозовым, который в старое время содержал МХТ, или с его легендарным тезкой Мамонтовым, помнишь? Только у господина Поммера, кроме денег, наличествует также художественное чутье и утонченный вкус. Герр продюсер наперед знает, что нужно зрителям, что снимать и кого снимать, понимаешь?.. А я ему уже успела сказать, что ты русская актриса, училась у самого Станиславского.

– Ты с ума сошла? – смутилась Ольга. – Я же его только у тетушки в доме встречала, ну и еще иногда в Мишкиной студии…

– Да не переживай, – успокоила подругу бесшабашная Соня. – Сойдет. Самого Станиславского они сами в глаза не видели. А ты, считай, чаи с ним распивала…

Когда вечеринка уже заканчивалась и гости церемонно прощались с гостеприимными хозяевами, Поммер, многозначительно придержав руку Ольги у своих губ, пригласил ее посетить принадлежавшую ему студию «Декла-Биоскоп».

– Уверен, вам будет интересно, фройляйн Олли, – заверил он. – Там как раз начинаются съемки нового фильма. Я познакомлю вас с очень талантливым режиссером Фридрихом Мурнау. Он подает большие надежды…

Растерявшаяся от неожиданного предложения Ольга, не найдя ничего лучшего, выудила из сумочки изящную шахматную фигурку и вручила ее своему новому знакомому.

Эрих повертел перед глазами забавный презент и спросил: «Ferz?»

– Конечно, ферзь, – без тени смущения, с задорной улыбкой подтвердила будущая актриса. – Королева!

– Она похожа на вас, Олли, – нашелся Поммер.

Эриху Поммеру была по душе роль всезнающего экскурсовода. Он, учтиво поддерживая Ольгу под руку, показывал ей павильоны и с нескрываемой гордостью рассказывал о своей студии:

– Наша кинокомпания пока находится на втором месте в Германии. Подчеркиваю: пока. Все впереди, потому что у меня работают лучшие режиссеры и лучшие актеры. Сейчас я вас познакомлю с одним из них. – Он мягко, но настойчиво направил Ольгу к высоченному, под два метра, мужчине, который, прижав ко рту жестяной рупор, отдавал резкие команды группе людей, копошащихся на съемочной площадке под ярким светом софитов. – Перед вами, Ольга, Фридрих Вильгельм Мурнау! Вы видели его последний фильм «Голова Януса»? Нет?! Непростительно! А «Сатану»? Тоже не видели?.. О, тогда я вам завидую, вас впереди ждет истинное наслаждение… Вы любите мистику, ужасы? Так вот он – их создатель. Сегодня он снимает новую ленту «Замок Фогельод». Пресса пишет, публика уже ждет…

Мурнау был хмур и, казалось, не особо расположен к светской болтовне.

– Фридрих, ты все еще занят поисками исполнительницы главной роли? – как бы мимоходом спросил его Поммер.

– Ну да, – кивнул двухметровый гигант.

– Дарю, – грубовато, как-то по-торгашески, бросил Поммер и легонько подтолкнул к режиссеру Ольгу. – Знакомься, эта фройляйн – представительница знаменитой русской династии Книппер-Чеховых. Лучшей актрисы тебе не найти, уверен. Я уже вижу аншлаги: «Дебют в немецком кино русской кинопринцессы Ольги Чеховой!»

Мурнау придирчиво осмотрел со всех сторон Ольгу, подвел ближе к софитам, покривился, потом подозвал гримершу, отдал ей какие-то распоряжения. Женщина в белом халате быстро занялась Ольгиным лицом. Режиссер еще раз критически взглянул на потенциальную дебютантку и задумчиво сказал Поммеру: «А что, очень может быть, ты и прав, Эрих. Будем пробовать…»

Ольге наконец удалось задать вопрос:

– И кого же я буду играть?

Фридрих Мурнау посмотрел на своих ассистентов – и мгновенно в его руке оказалась тощая папочка: «Вот сценарий, читайте, фройляйн». Ольга раскрыла папку и беспомощно оглянулась к Поммеру: «Но тут же все по-немецки…» Продюсер снисходительно улыбнулся: «Не беспокойтесь, переведут. Та же ваша подруга Соня не откажется…»

Пока готовился перевод, а Мурнау снимал второстепенные сцены, обходясь без участия главной героини, Ольга не выходила из кинотеатров, пытаясь разгадать феномен под названием «кинематограф». Будь ее воля, она смотрела бы все ленты круглосуточно.

– Мне кажется, в кино не используется естественная выразительность актеров, – в конце концов она решилась на откровенный разговор с Мурнау. – В театре публика, сидящая в десятом ряду, не имеет возможности увидеть тонкий жест, мимику, выражение глаз артиста. А на экране лицо героя – прямо перед зрителем…

Мурнау внимательно выслушал доводы будущей «владелицы замка Фогельод» и согласился с ней: «Ты права, Олли, именно изобразительный ряд, «ландшафт лиц» с бесконечной чередой проявлений нежности, радости, печали, ненависти, да каких угодно чувств должен привлечь к нам, в кино, самих знаменитых театральных актеров. Я сам, если хочешь знать, тоже начинал в театре… Но кино – это совершенно новый вид искусства…»

В этом она убедилась уже завтра. Первый же съемочный день поверг Чехову в шок: оглушительный шум-гам, перестук молотков, суета, бесконечная смена декораций, костюмов, грима, пересъемки уже отснятых сцен. А посреди павильона, похожего на огромный аквариум, за роялем сидит какой-то мальчишка-тапер, устремив свой полубезумный взор в неизвестность, и выдает сумасшедшие импровизации, якобы призванные создавать соответствующее настроение у актеров, которые в это время галдящей сворой носятся за режиссером и оператором, требуя дать им крупный план…