Дневник библиотекаря Хильдегарт

— Позвольте, позвольте! Но я уже читал эту историю у Снорри Стурлусона! И произошла она вовсе не с Карлом Великим, а с конунгом.. эээ… погодите, сейчас вспомню…

— Я не знаю никакого Снорри. И что он там брехал про каких-то конунгов, мне глубоко безразлично. Я знаю, что моя история – чистая правда, а кому не любо, тот пусть не слушает.. и не мешает говорить истину. Так вот. Я всё сидел и смотрел на свою бедную покойную жену, а дела между тем стояли, и государство потихоньку трещало по швам. Но однажды я всё-таки заснул, и тогда епископ Турпин взял и снял кольцо с пальца Фастрады и надел на собственный палец. Когда я проснулся, то увидел, что у покойницы уже провалились щёки, белеют кости и чернеют глазницы. Я содрогнулся и велел немедленно похоронить её. Но с того дня моя одержимость обратилась на епископа: я ловил каждое его слово, почитал его, как пророка, и не желал расставаться с ним ни на час. Епископу совсем не понравилось такое дело, и он выбросил кольцо в пруд. А я пошёл к этому пруду и трое суток просидел возле него, любуясь красотой его водной глади и берегов. И не чувствовал ни укусов комаров, ни одолевшей меня от сырости простуды.. Наконец, чтобы хоть как-то утешиться, я велел построить на его берегу дворец, а затем и город. Ахен – может быть, слышали?

— Позвольте! Но в прошлый раз вы рассказывали, что это ваш батюшка, Пипин Короткий, ездил туда на воды, к горячим источникам!

— Ничего подобного! Он сам создал эти источники, когда выбросил в пруд хвост ядовитого змея Бакхауфа! С тех пор вода там стала бурлить и пахнуть серой. Потому что это был адский змей – неужели непонятно?

— Позвольте! Так что же туда, в конце концов, выбросили, в этот пруд? Кольцо или хвост?

— Откуда я знаю, что туда ещё выбросили? Думаете, только в ваше время водоёмы загрязняют чёрт знает, чем? Будьте покойны, во времена моей юности свинства было ничуть не меньше. Взять хотя бы мытьё. Ведь никто, буквально никто не желал мыться! Приходилось всех силой загонять в воду!

— В какую воду? В этот самый пруд?

— Да какая разница! В любую!

— Погодите.. Всем известно, что у Петра Великого был пунктик – бороды, а у Карла Великого – мытьё... Сейчас же речь не об этом! Мы уклонились от темы. Мы же о Кольце Всевластья... В некоторых источниках говорится, что это было не кольцо, а драгоценный камень...

— Конечно, камень. Кольцо, а в нём камень.

— Как вы полагаете, этот камень – и есть Грааль?

— Конечно, он. А кто же ещё?

— А змея – это та самая змея, которая укусила Вещего Олега? Ведь вы с ним современники, с Олегом, если я не ошибаюсь?

— Конечно, она. А вы как думали?

Слушать их – истинное наслаждение. Жаль, ночи в наше время так коротки...

Любите ли вы мозельские вина так, как я их люблю? Вкус их поистине божественен. А знаете, почему?

Когда Господь наш Иисус Христос и Апостол Пётр странствовали в долине реки Мозель под видом нищих, случилось так, что в один, особенно жаркий и томительный день ими овладели усталость и жажда, а путь впереди был ещё долгим. По дороге им попался паренёк, который брёл с удочкой на плече и пустым садком под мышкой к себе домой.

— Мальчик, - сказал ему Апостол Пётр, - ты откуда будешь?

— Из Гайерслея, - ответил паренёк, глядя на путников с благоговением, но и с некотором подозрением

— Вот тебе кувшин, - сказал Апостол Пётр, - и не сочти за труд – сбегай к себе в деревню и принеси нам какого-нибудь вина, а то мы с Господом очень устали и хотели бы посидеть где-нибудь в тени и поужинать, прежде чем идти дальше. Правда, у нас нет с собой ни гроша, но ты там скажи, что это нужно не для кого-нибудь, а для самого Господа Иисуса.

— Мигом обернусь. Ждите, - сказал паренёк, взял кувшин и вприпрыжку побежал к деревне.

— Разрази меня гром, не дадут ему вина без денег, - сказал ему вслед Апостол Пётр.

— Во-первых, без Моего повеления гром тебя так и так не разразит, - сказал ему в ответ Господь. – А во вторых – почему ты так скверно думаешь о добрых жителях этой славной деревни?

— А Ты помнишь, как мы просили молока в одной швейцарской деревушке? Добрый житель этой славной деревушки подоил корову, налил нам по кружке, а потом сказал со всей почтительностью: с Вас, Господи, и с Вас, господин Апостол Пётр, по десять сантимов.

— Ну… то ж было в Швейцарии, - возразил ему со вздохом Господь. – А здесь народ и щедрее, и простодушнее.

— Нет, всё-таки надо подстраховаться, - решил Апостол Пётр и подозвал к себе другого паренька, который как раз шёл им навстречу по тропинке и играл на дудочке:

— Парень, ты откуда будешь?

— Из Адельсхаузена, - ответил паренёк.

— Скажи мне, а делают ли в вашей деревне вино?

— Самое лучшее, - заверил его паренёк.

— Не сочти за труд – вот тебе кувшин, сбегай к себе в деревню и принеси нам с Господом вина. А если с тебя будут спрашивать деньги, то ты скажи – какие, мол, деньги? – это для самого Господа!

— Бегу, - сказал паренёк, подхватил кувшин и в мгновение ока скрылся из виду.

— Ах, не дадут ему вина без денег, - вздохнул Апостол Пётр. – Не поверят, что это для Господа.

— Отчего же не поверят? – сказал Господь. - Давай-ка посмотрим, как у них там дела.

Он склонился над придорожной канавой, наполненной водой, провёл над ней рукой, вода всколыхнулась, и тотчас стало видно, что происходит в деревне Гайерслей. И они увидели, как посланный ими паренёк вбежал, утирая пот, в трактир, и как трактирщик, нахмурившись и почтительно покивав головой, налил ему полный кувшин отменного белого вина.

— Вот видишь, - сказал Господь Петру. – Негоже так плохо думать о людях. Давай-ка теперь посмотрим, как дела у нашего второго посыльного.

И Он вновь провёл над водой рукавом, и в воде отразилась деревушка Адельсхаузен, и трактир, и паренёк, прижимающий к себе полный доверху кувшин отличного красного вина.

— Ну, вот, и здесь всё в порядке, - обрадовался Господь. – А ты сомневался.

— Не беда, - ответил Апостол Пётр. – Зато будет у нас два кувшина вина вместо одного.

И они уселись под раскидистую иву и стали ждать.

Первым прибежал паренёк из Гайерслея. Он тяжело дышал, пот струился по его лицу, и на губах тоже были капли, напоминающие пот, но почему-то нежно благоухающие виноградом.

— Ах, Господи, - переводя дух, сказал он, - не гневайся, но Ты сам виноват. Ты же дал мне кувшин с трещиной! Пока я бежал, вино-то и вытекло. Вот, только несколько капель осталось здесь, на донышке. Но я подумал: не беда, принесу Господу эти несколько капель. Ему, накормившему такую кучу народу двумя хлебами и пятью рыбами, конечно, не составит труда напиться этими тремя капельками – так, как любой из нас не напился бы и тремя кружками.