Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

– Ты знаешь, что такое один билет на «Вокруг смеха»? Это зубы, это мебель, это обувь, машины, ремонт, путевки для наших сотрудников. А ты пришел, и я тебе сразу хлоп – четыре билета. Минимум двух сотрудников редакции ты оставишь без сапог или холодильника…»

По себе помню тот ажиотаж, который царил в те часы, когда по телевизору транслировали эту передачу – бывало, выглянешь в окно, а улица пуста, будто по ней чума какая-то промчалась. Примерно до начала 80-х (пока не ушел в армию) я не пропустил ни одного выпуска (а передача выходила почти каждый месяц) и был свидетелем самых знаменитых номеров того времени в исполнении актеров: Евгения Лебедева (пьяница в сцене из спектакля «Энергичные люди»; 1979 год), Константина Райкина (животные; 1980), Леонида Ярмольника («Цыпленок табака», 1981).

Как видим, из райкинского клана в передаче «засветился» только Райкин-младший. Почему туда не пригласили его отца, сказать трудно. Но, судя по всему, это не было чьими-то происками. Видимо, сам Аркадий Райкин не горел большим желанием в ней сниматься, поскольку его тогдашние серьезные монологи-«проповеди» явно не монтировались с форматом передачи, а прежние, чисто юмористические, миниатюры он уже к тому времени исполнять перестал.

Итак, поводом к появлению передачи «Вокруг смеха» опять же стала «еврейская» проблема. «Русист» Лапин таким образом повторял свой же опыт начала 70-х, когда он расширил представительство различных наций в советской эстрадной песне, потеснив исполнителей-евреев. В конце 70-х дошла очередь и до советской юмористики, где, как мы помним, представительство последних всегда было особенно большим (таким же, как, например, в кинематографе).

Вообще в те годы многолетнее идеологическое противостояние либералов и державников в советском обществе заметно обострилось. Причем тенденция была такова, что, несмотря на отдельные позиционные победы державников, чаша весов все больше склонялась в сторону либералов. Примеры?

Писатель-державник Михаил Шолохов в марте 1978 года написал тревожное письмо на имя Брежнева, где в открытую выражал беспокойство по поводу того, что «особенно яростно, активно ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний», что «широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру, противопоставление русского социалистическому», что «все это делается ради того, чтобы, во-первых, доказать, что социализм в нашей стране – это якобы социализм с «нечеловеческим лицом», созданный варварами и для варваров, и, во-вторых, что этот социализм не имеет будущности, так как его гибель предопределена национальной неполноценнностью русского народа – ведущей силы Советского государства». Однако письмо это никакого позитивного действия не возымело, будучи попросту заболтанным. И это было закономерно, учитывая, что подавляющая часть советской номенклатуры уже прониклась либеральными идеями и не видела в них большой опасности, как это было, например, каких-нибудь десять лет назад, в период чехословацких событий. Это было тревожным звонком, предвестием весьма опасных событий, которые все ближе надвигались на Советский Союз. Как верно написал израильский публицист Израель Шамир:

«В эпоху тотального господства сионистов в западных и в первую очередь американских средствах массовой информации возникла спайка между внешними сионистами и внутренними российскими демократами. Только стопроцентный сторонник сионистов получал положительный фидбэк. Для России это грозило погибелью – ее образованный класс, в котором евреи составляли огромный процент, изменил интересам своего народа…»

На фоне этой спайки неудивительным выглядело то, что письмо Шолохова было похерено, зато, например, представители либерального крыла получали возможность активно влиять на массовое сознание. Например, бард Владимир Высоцкий с 1977 года развернул активную гастрольную деятельность, давая концерты уже не в небольших Дворцах культуры, а в многотысячных Дворцах спорта и на стадионах (в иные дни на его концертах бывало до 50 тысяч зрителей). А рок-группа «Машина времени» (или «Машина с евреями», как ее называли за глаза), долгие годы находившаяся на полуподпольном положении, в 1979 году была принята в Росконцерт и начала свои активные гастроли по всей стране. Как уже говорилось выше, все это было не случайно: таким образом Андропов и его сподвижники готовили почву для будущих либеральных реформ. И евреи должны были играть в них одну из ведущих ролей, как апологеты рынка. Как верно заметил еврейский публицист Д. Фурман: «Евреи представляют наиболее рыночную и прозападную группу…»

Что касается Аркадия Райкина, то с ним ситуация выглядела следующим образом. К концу 70-х либералы во власти, захватив большинство командных высот, уже легко могли добиться разрешения на переезд сатирика в Москву (как мы помним, каких-нибудь десять лет назад им это сделать не удалось). Этот переезд гарантировал Райкину спокойное существование под боком у самого Брежнева и выводил его из-под юрисдикции хозяина Ленинграда, «русиста» Григория Романова. Поэтому свое 70-летие сатирик собирался отпраздновать в Москве. Но перед этим произошло важное событие, которое увеличило толщину защитного панциря великого сатирика. А именно: в 1980 году ему присвоили высокое звание лауреата Ленинской премии как выдающемуся артисту, работающему в жанре сатиры.

Заметим, что советская сатира продолжала существовать в рамках цензуры. Однако последняя видоизменялась в пользу своего смягчения. На вершине стоял Главный Художник – Аркадий Райкин, которому было дозволено больше всех остальных сатириков – критиковать не только бытовую сторону советской жизни, но и социально-политическую (пусть и в умеренных дозах). Остальные сатирики имели гораздо меньшую самостоятельность, поскольку у них не было ни статуса Райкина, ни той защиты, какой обладал он. Однако говорить о том, что сатиры в СССР как жанра не существовало, было бы неверно. Хотя некоторые деятели пытались утверждать обратное.

Например, кинорежиссер Эльдар Рязанов в 1979 году снял свой самый остросатирический фильм – «Гараж», где взаимоотношения людей в советском социуме рассматривались с точки зрения… зоологии (не случайно все действие картины происходило в Зоологическом музее одного НИИ). Один из героев этого фильма – тот, роль которого исполнял Игорь Костолевский, – утверждал с экрана, что сатиры в СССР не существует, правда, не уточнив какой именно. Тогда не было политической сатиры внутреннего порядка (сатира для «выноса» была – внешнеполитическая), зато социальная сатира существовала, о чем наглядно говорила деятельность того же Аркадия Райкина (кстати, соплеменника Костолевского) или самого Эльдара Рязанова, сатирические фильмы которого регулярно выходили на экраны страны. Да, некоторые из них (тот же «Гараж») было трудно выпустить, но они все-таки добирались до массового зрителя. Так, всего лишь год спустя после «Гаража» Рязанов снял картину «О бедном гусаре замолвите слово», где сатире уже подвергался советский политический режим, пускай и аллюзивно – посредством переноса сюжета во времена царизма. Однако эзопов язык фильма был настолько прозрачен, что все рязановские аллюзии были легко читаемы. И снова фильм был допущен к выходу, более того – его премьера прошла по ЦТ, которое в тот период уже считалось более массовым видом искусства, чем кинематограф.