Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

1 августа 1975 года шеф КГБ Юрий Андропов родил на свет секретную записку за номером 2058, посвященную фильму «Агония». В ней сообщалось следующее:

«На киностудии „Мосфильм“ закончена съемка кинокартины Э. Климова „Агония“ по сценарию С. Лунгина и И. Нусинова, в которой показан „распутинский“ период Российской империи.

По имеющимся в органах безопасности данным, в этой кинокартине искаженно трактуются исторические события того времени, неоправданно большое внимание уделяется показу жизни царской семьи и интимной жизни Распутина. Кинокартина содержит сцены сексуального характера.

Поэтому, видимо, не случайно иностранные кинематографисты проявляют повышенный интерес к этому фильму, а прокатчики намереваются приобрести кинокартину для показа ее на зарубежном экране.

В связи с изложенным Комитет государственной безопасности считает нецелесообразным выпускать фильм «Агония» на экраны страны и для продажи его за рубеж».

Эту записку Секретариат ЦК КПСС обсуждал во вторник, 12 августа. Естественно, ни одного возражения против доводов Андропова высказано не было. Все знали, что фильм не понравился даже самому генсеку, который после просмотра изрек всего лишь одну, но убийственную фразу: «А зачем?» (сам Брежнев на том Секретариате не присутствовал – отдыхал в Крыму). В итоге Секретариат вынес решение запретить фильм к выпуску на большой экран. Об этом было немедленно извещено Госкино, и уже 13 августа Ермаш издал распоряжение: исходные материалы и копии фильма сдать на хранение в Госфильмофонд.

Между тем неудачи, преследующие Климова, на «Агонии» не закончились. В 1977 году он запустился с очередным фильмом – «Иди и смотри» по «Хатынской повести» Алеся Адамовича. Это было уже совсем другое кино – про партизанскую войну в Белоруссии. Картина снималась в столь жесткой манере, что это вызвало замешательство в «верхах»: столь детально показывать на широком экране зверства фашистов еще никто из советских режиссеров не решался. В итоге Госкино не нашло ничего лучшего, как закрыть картину, чтобы не травмировать психику зрителя. Однако этот вердикт травмировал самого Климова.

После закрытия фильма здоровье режиссера впервые дало сбой: на нерной почве у него началась сильнейшая экзема. Родилось ощущение, что он уже никогда не сможет работать, не найдет сил, чтобы выйти из этого кризиса. Ситуацию усугубляло еще и то, что жена Климова Лариса Шепитько в это же самое время была на самом гребне славы, которую ей принес фильм «Восхождение». По словам Климова: «Вот тогда я буквально возненавидел Ларису, ее „Восхождение“, все эти ее отлеты и прилеты, фестивали, премьеры, цветы, пресс-конференции. В каждом взгляде ее мне чудилось самодовольство, самоупоение, презрение ко мне, несчастному, который проиграл, раскис, распался. Все раздражало меня в ней, любое прикосновение обжигало. Я уезжал, уходил, „гостил“ у друзей. Это был самый трудный период в нашей общей жизни…»

К счастью, семья Климова тогда не распалась: супруги нашли в себе силы понять друг друга, хотя бы ради сына – 4-летнего Антона. Однако их счастье после этого длилось недолго – всего полтора года. А 2 июля 1979 года Лариса Шепитько погибла в автомобильной катастрофе.

Трагедия произошла на 187-м километре Ленинградского шоссе. «Волга», в которой Шепитько ехала на съемки своего очередного фильма, выскочила на встречную полосу и врезалась в «КамАЗ». Вместе с Ларисой погибли еще пятеро ее коллег: оператор Владимир Чухнов, художник Юрий Фоменко и еще три ассистента. Говорят, на похоронах жены Климов произнес такие слова: «Это мне Гришка Распутин мстит. Не надо было его трогать».

Последний фильм Шепитько доснимал Климов. В прокат он вышел в 1982 году и назывался коротко – «Прощание».

В том же 82-м сдвинулась с мертвой точки и ситуация с запрещенной «Агонией»: ее разрешили к выпуску, но только за границей. И уже осенью того же года фильм был отмечен призом на Международном кинофестивале в Венеции. Причем роль при этом сыграли не только художественные качества фильма, но и политика – на Западе любили поощрять советские фильмы, которые гнобила власть. В советский прокат «Агония» вышла спустя три года – уже при новом генсеке Михаиле Горбачеве.

К тому времени Климов уже не был в опале и снял свой очередной фильм – многострадальную ленту «Иди и смотри» про зверства фашистов в Белоруссии. Фильм был снят в несвойственной для советского кинематографе жесткой манере. Ужасы войны были показаны с такой натуралистичностью, что на многих сеансах некоторым зрителям становилось плохо прямо в кинотеатрах. Несмотря на это, фильм собрал в прокате почти 30 миллионов зрителей (6-е место) и получил множество призов на различных кинофестивалях как у себя на родине, так и далеко за ее пределами.

Тем временем в стране полным ходом шла перестройка. Новое руководство страны рьяно взялось за дело, взяв за основу либеральные идеи хрущевской «оттепели». В итоге именно либералы и стали доминировать во всех новых начинаниях, кроя ситуацию по своим лекалам. А поскольку кинематограф был важнейшим из искусств, оставить его без внимания новое руководство никак не могло. Более того, именно его оно собиралось сделать главным тараном в идеологической перестройке общества. В итоге в мае 1986 года состоялся 5-й съезд Союза кинематографистов СССР, который произвел своего рода революцию: сместил все старое руководство и выбрал новое. Во главе Союза был поставлен Элем Климов, который в силу своей прежней опальности был на хорошем счету у горбачевской команды.

Климов впрягся в новую должность со всем энтузиазмом. Он, как и многие тогда, находился под влиянием пафоса перестроечной романтики. Но этот энтузиазм продлился недолго. Уже спустя два года, в 88-м, Климов понял, что вся энергия перестройки уходит в паровозный гудок: слов много, а конкретных дел практически нет. А те дела, что вершатся, ведут страну не к светлому будущему, а в еще большую кабалу, несравнимую с той, что была при прежней власти. Взять тот же кинематограф. Разрушив Госкино и создав по всей стране множество частных кинообъединений, руководителям Союза кинематографистов мечталось, что теперь эти объединения явят миру подлинные шедевры: высокохудожественные, одухотворенные. Но вышло иначе: на смену прежнему советскому кинематографу с его гуманизмом и высокой духовностью пришел какой-то суррогат из «чернухи», «порнухи» и бандитского экшна. Люди получили свободу… и ею захлебнулись. Когда Климов это понял, он решил уйти сначала в бессрочный отпуск (на его место встал Андрей Смирнов), а потом и вовсе из руководства СК. Видимо, не захотел быть пешкой в тех политических играх, которые вели «перестройщики».