Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

В 1961 году умерла жена Мессинга Аида Михайловна, и знаменитый экстрасенс остался один. К тому времени он уже успел покинуть роскошную квартиру в центре Москвы, подаренную ему Сталиным, и жил в однокомнатной квартирке на окраине столицы. По-прежнему выступал с концертами, хотя уже не так активно, как раньше, – его все чаще беспокоили больные ноги. Говорят, эту болезнь Мессинг заработал благодаря своему отцу, который в детстве хотел отучить сына от лунатизма. Чтобы Вольф не вставал по ночам и не бродил по дому, отец ставил ему возле кровати таз с холодной водой, чтобы, наступая в него, сын немедленно просыпался. В итоге от лунатизма мальчик вылечился, но впоследствии приобрел болезнь ног.

Говорят, женщины всегда липли к Мессингу, встречая его после концертов на улице или забрасывая любовными письмами. Но Мессинг любил только свою жену и свой талант, который приносил ему доход. Детей у них не было, хотя, как уверяют очевидцы, Мессинг сам был как ребенок. Очень любил цирк, детские сказки. И был беспомощным в быту, как дитя. Однажды его ассистентка Валентина Ивановская уехала на выходные к своим родственникам, оставив Мессинга лежащим на диване и курящим сигареты. Когда вернулась, он лежал в той же позе, даже к еде не притрагивался, поскольку ее надо было разогревать.

Про Мессинга всегда ходили самые фантастические слухи. Говорили, что за ухом у него вшит передатчик, что ему имплантировали второй слой мозга, что Мессинг может превращаться в любое животное, что он святой. Сам экстрасенс относился к этим слухам с юмором, но никогда их не опровергал: понимал, что они только подо-гревают интерес к его личности. Все-таки он был человеком тщеславным: в компаниях мог часами говорить о своем таланте. Однажды даже перед трехлетней девочкой хвалился: «Знаешь, кто я? Я – Мессинг!»

Говорят, Мессинг точно знал дату своей смерти. Хотя не знал, от чего именно умрет. Умер же он из-за досадной случайности. У него были больные ноги, которые с возрастом стали для него настоящей бедой. Какое-то время Мессинг терпел боли, а когда они стали невыносимыми, лег в клинику Бураковского. Было это в начале ноября 1974 года. Говорят, уходя из дома, Мессинг посмотрел на свой висящий на стене портрет и сказал: «Все, Вольф. Больше ты сюда не вернешься». И не ошибся.

Великому гипнотизеру сделали операцию на бедренных и подвздошных артериях. Все прошло благополучно, и врачи уже торжествовали победу. Но спустя два дня у Мессинга отказали легкие, а чуть позже – совершенно здоровые почки.

Говорят, когда Бураковскому рассказали о случае с портретом, он выругался: «Ну что же никто мне об этом не сказал раньше! Я бы не делал операции. Подождали бы. Если сам Мессинг так считал, что проводить операцию – это безрассудство».

В жизни этой актрисы было множество личных и творческих драм. Когда она училась в Школе-студии МХАТ, педагоги хвалили ее за несомненный талант, однако из-за внешности не давали ей играть роли героинь. Из-за этого ее долго не приглашали сниматься в кино, а когда это время все-таки настало, актрисе было уже за пятьдесят. В личной жизни у нее было несколько любимых мужчин, но ни с одним из них она так и не смогла прожить до конца своих дней. И после развода со вторым мужем оставила ему единственного сына и не общалась с ними 20 лет. И только в конце 80-х их отношения наладились. Однако вскоре после этого актриса умерла.

Евгения Ханаева родилась 2 января 1921 года в Ногинске в семье знаменитейшего оперного певца, ведущего солиста Большого театра Никандра Ханаева. Он одинаково успешно играл и героические, и трагические, и характерные роли и был известен публике по таким спектаклям, как «Пиковая дама», «Руслан и Людмила», «Борис Годунов», «Хованщина». В 30-е годы он входил в число любимых артистов самого Сталина – тот не пропускал ни одну премьеру с участием Ханаева. Однако самым преданным поклонником Никандра Сергеевича была его дочь Евгения, которая не только видела все премьеры отца, но частенько приходила и на репетиции, оставаясь после них и на вечерний спектакль. Поэтому она уже с детства знала, что будет актрисой, хотя ее родители готовили ей другую судьбу – музыкальную. Для этого девочку с раннего возраста учили музыке: наняли ей учителя-пианиста, с которым она часами играла и пела. Но когда Евгения выросла, родители поняли, что ни певицы, ни музыканта из их дочери не получится. Однако и в актрисы ей идти было запрещено. Поэтому девушка подала документы на юридический факультет МГУ. Однако одновременно, втайне от родителей, Ханаева решила поступить еще и в Щепкинское училище при Малом театре. И благополучно сдала экзамены в оба вуза. Как она успевала учиться сразу в обоих вузах, до сих пор загадка. Говорят, что ее собирались отчислить из «Щепки» за прогулы, но преподаватель Константин Александрович Зубов пожалел ее, разглядев в студентке Ханаевой несомненный актерский талант.

Что касается родителей девушки, то они долго не подозревали о том, что их дочь учится на актрису. И узнали об этом только благодаря случайности. Один из коллег Никандра Сергеевича, который преподавал в Щепкинском училище, в случайном разговоре проговорился о том, что у них учится студентка Ханаева. Однако, узнав об этом, отец Ханаевой не стал перечить дочери, поскольку отзывы о ней как об актрисе были весьма лестные.

Мечтой Ханаевой был МХАТ, и если бы при этом театре было свое училище, она бы обязательно в него поступила. Но такого вуза в те годы не было, поэтому Евгения и выбрала «Щепку». Когда же в 1943 году при МХАТе была открыта школа-студия, она немедленно туда поступила. При этом ее не остановило даже то, что поступать пришлось на первый курс, а это означало, что три года учебы в Щепкинском училище вылетали в трубу. Ее однокурсниками были многие будущие звезды советского театра и кино: Ирина Скобцева, Михаил Пуговкин, Владлен Давыдов, Владимир Трошин, Игорь Дмитриев. Но поскольку почти все они были начинающими студентами, а у Ханаевой за плечами уже были три года учебы в «Щепке», она довольно быстро вырвалась в лидеры. И на третьем курсе ее даже удостоили персональной стипендии имени Чехова за прекрасную учебу. Ее дипломная работа – Татьяна в «Мещанах» – имела шумный успех и хорошую прессу. Этот спектакль даже перекочевал на основную сцену МХАТа и был выдвинут на Сталинскую премию. Случай беспрецедентный! Но поскольку «старики» МХАТа не могли позволить, чтобы какие-то вчерашние студентики обскакали их, «Сталинку» этот спектакль так и не получил. Студийцам было, конечно, обидно, но они были молоды, верили, что впереди их ждут новые награды, и поэтому не сильно огорчились случившемуся. А Ханаевой и вовсе было полегче, поскольку про нее уже тогда восторженно отзывались в газетах. В одной из них написали следующее: «Эта актриса большого диапазона и еще не вполне раскрытых возможностей. Вероятно, ей по плечу значительные характеры, вроде королевы Елизаветы в „Марии Стюарт“ или Вассы Железновой».