Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами

Несмотря на свою малую занятость в театре, Ронинсон из него не уходил, хотя такие возможности у него были. Его, например, давно звал к себе режиссер Театра сатиры Валентин Плучек, говоря при этом: «Вы у Любимова только кубы носите, а у меня главную роль получите и не надо ничего носить». Однако, несмотря на всю заманчивость подобного предложения, Ронинсон из родного театра так и не ушел. А на вопрос «Почему?» неизменно отвечал: «Я Юрку люблю», имея в виду Любимова. К сожалению, это была односторонняя любовь.

В последние годы Ронинсон много и часто болел. У него была гипертония, эпилепсия, к тому же его мучил тромбофлебит и куча других болезней. Он перенес несколько операций, и в последнее время каждый шаг давался ему с большим трудом. Однако собственные болячки долгое время меньше волновали Ронинсона, чем болезни его матери. И когда в итоге она все-таки умерла, это окончательно подкосило актера. Жить одному в однокомнатной квартире в районе Парка культуры для него стало невыносимо. И Ронинсон стал готовиться к смерти. Для этого он заказал себе могильный камень, где выгравировал все необходимые надписи, кроме одной – даты своей смерти. Но в том, что она уже близко, он не сомневался. Это был конец 80-х, когда страну раздирали самые разные катаклизмы: начиная от природных и заканчивая политическими.

Смерть Ронинсона ускорил развал Таганки, который случился в конце 1990 года, когда Юрий Любимов окончательно вернулся на родину и взялся переустраивать труппу, исключив из нее «отщепенцев» в лице Николая Губенко и тех, кто его поддерживал. Ронинсон, как и многие ветераны театра, которые работали в нем долгие годы, наблюдал за всем этим с ужасом. Некогда великая Таганка, которая долгое время считалась светочем свободолюбия и примером актерского братства, затрещала по швам. Ронинсон застал только начало этого процесса, а все, что было потом – взаимные оскорбления, дележка имущества и здания, – к счастью, не увидел.

В тот роковой вечер 25 декабря 1991 годав Театре на Таганке должна была состояться очередная репетиция спектакля «Мастер и Маргарита». К назначенному часу все актеры, занятые в постановке, собрались на сцене и не было только одного актера – Ронинсона. Все были поражены этим фактом, поскольку за все годы, что они знали Гошу, этот до щепетильности пунктуальный человек еще ни разу не опоздал ни на одну репетицию и ни на один спектакль. Обеспокоенные этим, актеры сразу после репетиции отправились к нему домой. И застали уже мертвого Ронинсона.

Ронинсон умер за несколько часов до начала спектакля, когда собирался в театр. Внезапно он почувствовал себя плохо и позвал к себе знакомых – супружескую пару техников из ЖЭКа. Однако, когда они пришли, Ронинсон уже лежал на полу, сраженный инсультом. Рядом с ним на полу валялась таблетка, которую он так и не смог положить себе в рот. Видимо, подумав, что актер скончался, смотрители, вместо того чтобы вызвать врачей, решили сначала… опустошить коллекцию вин, которую Ронинсон собирал долгие годы (хотя сам из-за эпилепсии был трезвенником). Они выпили несколько бутылок и уже плохо соображали, когда в квартиру пришли коллеги Ронинсона. Но спасти своего товарища они были не в силах – тот уже умер.

Едва весть о смерти Ронинсона разнеслась по округе, как тут же нашлись желающие поживиться его имуществом. После смерти матери родственников у него не осталось, поэтому наследовать вещи оказалось некому. И в течение одной ночи их растащили мародеры. Брать в доме актера было что: дефицитные кассетные магнитофоны, которые он привозил из-за границы, фотоаппараты, телефоны. Вынесли все, даже мебель. А весь архив Ронинсона был выброшен на свалку.

Смерть Ронинсона стала неким символом: он пришел в Театр на Таганке в момент его создания, в 1946 году, и умер в тот самый момент, когда дни легендарной Таганки были сочтены. Спустя десять лет после этой смерти актер Таганки Валерий Золотухин заметил: «Десятилетие, которое прошло без Ронинсона, – это кошмар: распри, раздрай, передел Таганки! Но нет худа без добра: как говорится, вовремя умер. И все забыли про бедного Гошу».

В карьере этого актера была всего одна звездная роль, однако это оказалась роль из разряда незабываемых. Про такие роли обычно говорят: сыграй ее – и больше ничего не надо. Эта роль могла открыть перед актером двери любых киностудий страны и стать ему счастливым билетом в кино на долгие годы. Не случилось. Актер не смог справиться с обрушившейся на его плечи славой и сжег себя в считаные годы. Когда он скончался, ему было всего 35 лет. В столь молодом возрасте среди советских актеров еще никто не умирал.

Вадим Бероев родился 10 января 1937 года в осетинском селе Хамалаг под Бесланом. Однако прожил он там недолго и вскоре вместе с семьей переехал во Львов. Семья Бероева не имела никакого отношения к искусству, но, благодаря тому что Львов славился своими культурными традициями, был своеобразным перекрестком европейских дорог, Бероев очень рано стал вбирать в себя все лучшее из этих традиций. Его детство хоть и было тяжелым, как и у всех послевоенных мальчишек, однако оно было чрезвычайно насыщенным. Бероев много читал и к моменту окончания школы успел перечитать почти всю русскую и зарубежную классику. В школе он увлекся театром и занимался в драмкружке, поражая педагогов своим взрослым прочтением даже самых сложных драматических ролей. Благодаря своей маме, которая была столбовой дворянкой, он уже тогда, в юношеские годы, выглядел как какой-то князь: высокий, статный, красивый.

Закончив школу в 1954 году, Бероев уже нисколько не сомневался в своем будущем: он мечтал стать только артистом. Причем несмотря на то, что Львов был чрезвычайно театральным городом – в нем было четыре театра, – Бероев не стал пытать счастья у себя на родине и отправился покорять Москву. Что вполне объяснимо: во-первых, только столица сулила провинциальному юноше славу всесоюзного масштаба, во-вторых – после смерти Сталина наступила так называемая «оттепель», которая вселила в сердца миллионов людей надежды на лучшее будущее и подвигла их смело менять свою судьбу.

Несмотря на огромный конкурс, который присутствовал во всех театральных вузах Москвы, Бероев сумел поступить с первого же захода. Причем его приняли в главный театральный вуз страны – ГИТИС. Видимо, уже тогда педагоги разглядели в статном и начитанном юноше из Львова идеального исполнителя ролей героев-любовников и благородных рыцарей. Они не обманулись: во время учебы Бероев с большим воодушевлением играл такого рода героев в студенческих постановках, стараясь утвердить себя именно в таком амплуа. В те годы герои из разряда «светлых юношей» пользовались большим спросом как в театре, так и в кино. Именно они принесли славу таким актерам, как Леонид Харитонов, Олег Табаков, Алексей Баталов, Николай Рыбников. Бероев тоже мечтал о такой славе, впрочем, как и тысячи других студентов творческих вузов страны.