Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день

Во МХАТе Дорониной Бурков пробыл тоже недолго, поскольку к тому моменту театр уже стал для него нелюбимым детищем. На пороге своего 55-летия актер окончательно понял, что его актерство – всего лишь видимость жизни, ее имитация. Он всю жизнь мечтал стать писателем, имел к этому все предпосылки, однако предпочел литературе театр и, видимо, ошибся. Да, он стал знаменит, но эта слава была из разряда эфемерных. В театре он мечтал играть глубокие, серьезные роли, но ему их не давали. Он хотел поставить как режиссер спектакль по пьесе Шукшина – не получилось. И даже кино, которое он всегда ставил выше театра, не смогло изменить ситуацию. Да, оно принесло ему настоящую славу, но к емкому определению «смысл жизни» никакого отношения тоже не имело. Разве в этом был смысл, когда Бурков мог сыграть еще десятки ролей героев с серьезными лицами, но в памяти народной ему навсегда суждено будет остаться алкоголиком: будь то ретушер Петя из «Зигзага удачи» или Миша из «Иронии судьбы»? Вот и выходило, что хоть он и вышел в ПЕРВЫЕ, но так и остался ВТОРЫМ. ВТОРЫМ среди ПЕРВЫХ.

Еще одним ударом по амбициям и здоровью Буркова стал его кинорежиссерский опыт. В 1987 году он снял фильм «Байка» – добрую комедию о непутевом, но светлом мастере чучел птиц и зверей Жоре Сорокароссийском (эту роль исполнил сам Бурков). Однако фильм никто не заметил, поскольку доброе кино тогда было уже не в чести. В моду входила так называемая «чернуха» – кино из разряда «чем хуже, тем лучше». Сказать, что Бурков был обескуражен, значит ничего не сказать – он был раздавлен. Он понял, что наступают другие времена. Какие именно, точного ответа у него не было, но их вкус он уже, кажется, ощутил: «Не к лучшим временам, люди, идем…» – выведет рука актера в его дневнике.

То, что времена грядут недобрые, Бурков ощущал и по другим приметам. Например, когда ходил по высоким кабинетам и пытался пробить идею о создании Центра культуры имени Василия Шукшина. Его несколько лет «отфутболивали», говоря прямым текстом: «Да кому он нужен, ваш Центр и ваш Шукшин?» Василий Макарович и в самом деле не нужен был власти в годы перестройки. Как тот же Шолохов. Зато Владимиру Высоцкому повезло. Вот кто в мгновение ока превратился в кумира «прорабов» перестройки. Но не потому, что они знали и любили его творчество – оно им было побоку, – просто у Высоцкого была очень удобная биография для того, чтобы провозгласить его чуть ли не главным борцом с брежневским режимом.

И все же Центр Шукшина Буркову открыть удалось. Однако на этом помощь государства закончилась и детищу Буркова пришлось самостоятельно выживать в водовороте начавшейся рыночной стихии, когда в обществе уже культивировались другие идолы – западные. В страну хлынул поток низкосортных боевиков, дешевая переводная литература и примитивная музыка.

Те несколько лет, которые потребовались Буркову, чтобы пробить Центр Шукшина, отняли у него последние остатки и без того не богатырского здоровья. Отняли и веру в будущее. Именно тогда он окончательно осознал, что времена впереди всех ждут тяжелые, недобрые. Грядет капитализм, который может оказаться похлеще ненавистного ему социализма. «Если раньше разбазаривали природные ресурсы и культуру, то теперь, похоже, собираются торговать нами», – пишет Бурков в своем дневнике. И в этом будущем мире Бурков жить явно не хотел.

В 1988 году актер угодил в больницу с инфарктом. Месяц пролежал в кардиологии и месяц потом восстанавливал силы в санатории. Когда поправился, даже снялся в двух фильмах, правда, в эпизодиках. На серьезные роли не было уже ни сил, ни желания. В мае 90-го отпраздновал в кругу близких свой 57-й день рождения. А спустя полтора месяца – 19 июля– умер. Вроде бы из-за пустяка: дома потянулся за книгой на верхней полке, но облокотился на журнальный столик на колесах, не удержался и, упав на подлокотник дивана, сломал бедро. Перелом спровоцировал отрыв тромба. Ему сделали в больнице операцию, но на третьи сутки злосчастный тромб попал в легочную артерию.

Как писал Бурков в своем дневнике незадолго до смерти: «Аннушка уже разлила подсолнечное масло». Только в случае с актером роль масла сыграл журнальный столик на колесах. Его жена позже с горечью констатирует: «Если кто и убийца, так это та жизнь, которая часто не по делу мучила, терзала, отнимала силы и здоровье и за которую он в один прекрасный день перестал бороться. Просто устал».

Г. Буркова похоронили на Ваганьковском кладбище. Гранитный крест на гранитном основании сделан из того же куска гранита, что и памятник В. Шукшину на Новодевичьем кладбище.

В плеяде знаменитых советских кинорежиссеров этот человек стоит особняком. Он снимал авторское кино, которое понимали и ценили единицы. Широкий зритель на его фильмы не ходил и никогда не понимал тех восторгов, которые критики-эстеты отпускали по адресу этого режиссера. Такое же отношение к нему было и у чиновников Госкино, поскольку от фильмов этого создателя были одни убытки: денег на их производство уходило больше, чем приносил потом их прокат.

Сергей Параджанов родился 9 января 1924 года в Тифлисе (Тбилиси) в семье антиквара. Эта профессия была потомственной в роду, и его глава – Иосиф Параджанов – надеялся, что его дети пойдут по стопам своих предков. Сам он был одним из богатых людей дореволюционного Тифлиса и, помимо антикварного магазина, владел еще несколькими заведениями, в том числе и публичным домом под названием «Семейный уголок». В доходном бизнесе мужа участвовала и его супруга Сиран, которая лично отбирала девиц для борделя (девушек привозили аж из самой Франции).

Когда грянула революция, Иосиф лишился почти всего своего богатства, однако антикварный бизнес не бросил. Скупка и продажа ценных вещей оставались главным делом в его жизни. Однако времена были уже иные, и власти совершенно иначе смотрели на занятие Параджанова-старшего. В конце 20-х его арестовали в первый раз, а затем «ходки» на зону стали для него чуть ли не ритуалом. Однако никогда он не отсиживал свой срок полностью – то его выпускали раньше срока за примерное поведение, то он подпадал под амнистию. Как шутил позднее Сергей Параджанов, его отец, как примерный советский труженик, выполнял пятилетки в четыре года.

В 1942 году Параджанов заканчивает среднюю школу и получает на руки аттестат, в котором значились следующие отметки: алгебра – посредственно, геометрия – посредственно, тригонометрия – посредственно, естествознание – отлично, история – хорошо, география – посредственно, физика – посредственно, химия – хорошо, рисование – отлично. Казалось бы, с таким аттестатом впору идти куда угодно, но не в технический вуз. Параджанов поступает иначе – становится студентом Тбилисского института инженеров железнодорожного транспорта. Однако пройдет всего лишь год, и Параджанов поймет, что поступил опрометчиво, – любовь к искусству возьмет свое.