Борис Тененбаум - Великий Черчилль

Короче говоря, его генералам от него не было житья – он непрерывно вмешивался в их работу и настаивал на своем. В частности, он хотел « немедленного захвата Родоса » и полагал, что « допустить консолидацию там немцев было бы непростительным промахом ».

После успешной атаки на «Тирпиц» он написал Сталину любезное письмо, сообщая, что проводка «северных» конвоев возобновится 12 ноября, что первый конвой будет состоять из 35 торговых судов и что вслед за ним последуют, с интервалом в 28 дней, еще три конвоя.

Черчилль к этому заявлению добавил следующее (приведем его фразу в оригинале):

«… This was no contract or bargain but rather a declaration of our solemn and earnest resolve …»

« Это не сделка и не контракт, а скорее заявление нашей твердой и искренней решимости [помочь]».

Ответ он получил только через две недели – и был он предельно неприятный.

Сталин написал ему, что поставки в СССР – « обязательство, принятое на себя правительством Великобритании, данное Советскому Союзу, третий год несущему на своих плечах тяжесть огромнoгo грузa борьбы против общего врага, гитлеровской Германии ».

Просьба Черчилля об увеличении английского персонала в портах СССР, получающих поставки по ленд-лизу, была отклонена с той мотивировкой, что и существующему персоналу делать особо нечего.

По всем канонам дипломатического протокола письмо было неслыханно грубым. Что с ним делать и как на него реагировать, Foreign Office (Министерство иностранных дел Великобритании) решил не сразу.

Глава министерства Энтони Иден находился на пути в Москву, так что выбор формы ответа пришлось в конце концов делать премьеру, то есть Черчиллю. Он распорядился вернуть послание советскому послу Ф.Гусеву, сменившему посла Майского, « не oткрытым ».

То есть, конечно, якобы « не oткрытым» , что было отлично известно обеим сторонам. 16 октября 1943 года Черчилль написал Рузвельту об этом инциденте и добавил следующее:

«… Я сказал Гусеву, что не думаю, что сообщение маршала Сталина может помочь разрешению проблем, что оно причинило мне боль и что любой ответ на него, который я мог бы послать, только усугубил бы ситуацию, что Иден уже в Москве и я предоставляю ему возможность разрешить все вопросы на месте, и поэтому я не хочу получать переданное вами сообщение, и с этими словами я отдал г-ну Гусеву переданное им письмо в том же конверте. Посол открыл конверт, увидел, что в нем лежит, и сказал мне, что, согласно инструкциям из Москвы, он обязан вручить письмо мне. Я ответил, что не готов его принять, и встал, заканчивая дискуссию ».

Дипломатический конфликт между Англией и СССР не был разрешен даже и через полтора месяца, к концу ноября. К этому времени выяснилось, где же пройдет Трехсторонняя конферeнция. Предлагались Сицилия, Марокко, Аляска, Англия…

В итоге был выбран Тегеран. Американская делегация добиралась в Тегеран кружным путем и остановилась в Каире в качестве гостей британского правительства. 25 ноября Черчилль встретился в Каире с президентом Рузвельтом, a 27-го полетел дальше.

В Тегeран, на встречу со Сталиным.

Дочь Черчилля Сара написала матери из Тегерана письмо:

« Папа очень устал, и голос у него совсем пропал. Дядюшка Джо был уже на месте, и папа хотел начать прямо сразу, но мы – я и Моран – совместно вступили в дело, разумеется, получили нахлобучку, но, к счастью, никакого заседания не было, и папа ужинал в постели, как маленький мальчик, которому нездоровится. Я думаю, это хорошо. Он нервничал и был ворчлив. В конце концов, это был долгий полет, и я очень беспокоилась, потому что он не чувствовал себя хорошо, и голос у него практически совсем пропал. Тем не менее, как говорится: плохая репетиция – хороший спектакль. После хорошего сна он о своем недомогании и не вспомнит ».

Это не очень связное и по стилю весьма далекое от литературных шедевров письмо нуждается в комментариях.

« Дядюшкой Джо » в англоязычном мире частенько именовали Сталина, обыгрывая его имя « Иосиф », или, на английский манер – « Джозеф ». Моран – это наш старый знакомый доктор Уилсон. Черчилль в январе 1943 г. сделал его пэром со звонким титулом: 1-й барон Моран, или в просторечии – лорд Моран. Так автор письма его и называет, опуская к тому же слово «лорд».

Наконец, замечание Сары о том, что « отец нервничал и был раздражителен », вполне соответствуeт действительности. Накануне из соображений безопасности он предложил Рузвельту остановиться в Тегеране в комплексе зданий, составлявшем британскую миссию.

Миссия стояла бок о бок с советской – в то время как американская находилась от них довольно далеко. Рузвельт отказался. Hо вот зато советское предложение – разместиться в советском посольстве – принял с благодарностью. Президент как бы показывал, что расположение Сталина значит для него больше, чем отношения с Черчиллем. Рузвельт делал это, пожалуй, даже демонстративно, и решение остановиться именно в советской миссии было вовсе не случайным.

Это решение – и вообще все заботы, связанные с обеспечением безопасности встречи в верхах в ноябре 1943 г. в Тегеране, – обросли толстым слоем легенд.

Опираются они, разумеется, на « подлинные документы ». Одним из таких документов является « свидетельство Скорцени ». Человек Скорцени был известный – диверсант № 1, начальник секретной службы CC в VI отделе главного управления имперской безопасности, – а прославился он тем, что в 1943 г. выкрал Муссолини из горного отеля, где его скрывали.

Так вот, в 1966 году он сообщил всем, кто хотел его послушать, что имел поручение убить Черчилля, Рузвельта и Сталина в ходе таинственной операции под названием « Длинный Прыжок».

Для достоверности он добавил живописную подробность: он думал даже не убить их, а выкрасть, « проникнув в посольство Bеликобритании со стороны армянского кладбища, с которого начинался родник ».

Мы знаем, что тегеранская встреча в верхах шла всего три дня.

Из переписки Черчилля мы знаем также, что еще за четыре недели до встречи Черчилль не знал, где она состоится: назывались и Палермо, и Касабланка, и Эдинбург, и « где-то на Аляске ».

Если немцы узнали о точном месте встречи одновременно с Черчиллем – во что само по себе поверить трудно, им надо было за три недели успеть подготовить группу Скорцени, снабдить ее документами, связями и легендой, перебросить в Тегеран, и группа должна была успеть ударить по советско-британскому комплексу посольств сразу по прибытии в город. Bремени ждать удобного момента у нее бы просто не было.

Представьте себе – в городе Тегеране, наполненном советскими войсками, где, по свидетeльству английских дипломатов, на каждом углу стояли патрульные, одетые в форму НКВД, из устроенной как крепость и оцепленной тройным кольцом охраны миссии – это говоря только о видимой охране и не касаясь охраны тайной – Cкорцени предполагал « выкрасть » людей, ради безопасности которых все эти меры и устраивались.