Борис Тененбаум - Великий Черчилль

Для сравнения можно добавить оценки общего нaционального продукта за 1950 г. для СССР, Англии и США:

СССР – 126 миллиардов, Англия – 71 миллиард, США – 382 миллиарда.

Приведенная статистика интересна еще и в том отношении, что делает очевидным, как состязание в производстве вооружений – танков и самолетов – уже в 1950 г. сменилось состязанием в экономических показателях.

29 марта, через три дня после возвращения из Америки, Черчилль пригласил на ланч своего литературного помощника Билла Дикина, с которым он работал в предвоенные годы. Он решил написать мемуары, которые должны были осветить его деятельность в период Второй мировой войны, и теперь собирал команду. Бывший начальник штаба лорда Луиса Маунтбэттена генерал Поунэлл и коммодор Аллен должны были помочь ему с военными документами. Многие военные и политические деятели – например, бывший глава военного ведомства генерал Исмэй – предложили Черчиллю свои заметки тех времен. Проект с самого начала замышлялся огромным, не менее четырех толстых томов, но в итоге превзошел эти оценки и дорос до шести.

Это предприятие занимало огромную часть его времени, но, разумеется, Черчилль этим не ограничился. По просьбе Эттли он изложил свои взгляды на важность координации – даже и в мирное время – нужд снабжения всех трех ветвей вооруженных сил Великобритании: флота, авиации и армии. B тексте этого документа есть интересная деталь: Черчилль сослался не на собственные соображения по этому поводу, которые он в 1936 г. безуспешно предлагал правительству Чемберлена, но на меморандум cвoего отца, лорда Рэндольфа Черчилля, датированный 21 марта 1890 года. В меморандуме красноречиво доказывалась необходимость создания специального поста координатора нужд снабжения флота и армии.

В сентябре 1946 г. Черчилль выступил с речью в университете Цюриха с предложением « создать Соединенные Штаты Европы ». Слушатели еще не успели перевести дух, выслушав такую неожиданную новость, как Черчилль « удвоил ставки », заявив, что основой этой новой политической конструкции должeн стать « искренний союз между Германией и Францией ».

Чтобы оценить это « скромное предложение » по достоинству, надо принять во внимание контекст. Дело происходило в 1946 г. Из всех стран-победительниц Второй мировой войны Франция чувствовала себя наиболее униженной – недаром все ее политические и военные деятели, от очень глупого генерала Жиро до очень умного генерала Де Голля, так цеплялись за идею « чести Франции ». При трезвом рассмотрении фактов это был истинный фантом.

Париж, в сущности, освободил не отважный генерал Леклерк и уж конечно не случившееся в городе восстание, а англичане и американцы, победившие в Нормандии. Зону оккупации в Германии и сектор в Берлине французы получили в подарок, как своего рода аванс – и еще потому, что американцы, торопясь вернуть войска на родину, согласились на участие Франции в поддержании порядка. Тем не менее, возможно, из-за призрачности французской военной славы в деле победы над Германией за нее и цеплялись совершенно отчаянно. Какое уж тут « национальное примирение с поверженным врагом »? Генерал Де Голль никакого восторга по этому поводу не выразил.

Немцам, пытающимся как-то справиться с задачей выживания в опустошенной и разбомбленной стране, тем более было не до внешнеполитических химер.

Прибавим к этому, что Черчилль рассчитывал на то, что в конечном счете дело поддержат и Соединeнные Штаты, a со временем – и Россия.

Hа фоне непрерывных советско-американских стычек по всему периметру их зон влияния это звучало уж и вовсе как чистая фантастика.

Но человека вроде Черчилля, наделенного огромной фантазией и интуицией, такие мелочи не смущали.

Потом, через много лет, это назовут даром предвидения.

К своему огромному проекту – написанию мемуаров военной поры – помимо 7 секретарей, возглавляемых Биллом Дикином, Черчилль привлек еще одного сотрудника, или, скорее, консультанта, который помог ему с общим планом книги. Его звали Исайя Берлин, и о нем следует поговорить отдельно.

Берлин, вообще говоря, был философом. Знаменитые английские университеты, вроде Оксфорда и Кэмбриджа, начинались как теологические школы и что-то от духа религиозных учреждений, вроде монастырей, сохранили и поныне. Вот Исайя Берлин и был такой оксфордский «монах», полностью погруженный в свои занятия. Однако, когда началась война, он оставил свою «келью» и начал работать на министерство информации. В этом качестве его и направили в США, где в подвальной части британского посольства в Вашингтоне ему выделили кабинетик и поручили делать обзоры американской прессы. Обзоры эти оказались такого качества, что в 1944 г. обратили на себя внимание Черчилля – он велел навести справки о безвестном сотруднике министерства информации и получил сведения, что фамилия его Берлин, что родом он из Риги, что в Англию попал в возрасте 12 лет и что занимается многими вещами, в частности, исследованиями в области русской литературы, а вот политические обзоры начал делать только во время войны.

Через пару месяцев после этого жена Черчилля, Клементина, сообщила супругу, что « Берлин в настоящий момент находится в Англии », и Черчилль немедленно велел пригласить его к обеду.

Премьер-министра очень интересовали настроения американской публики во всем, что касалось войны и участия в ней Англии. Они беседовали добрый час, но собеседник премьер-министра отвечал ему как-то невпопад, а на вопрос: « Как вы думаете, что из сделанного вами внесло наибольший вклад в военные усилия?» – неожиданно ответил, что, по-видимому, это песня « Белое Рождество », которую он написал в 1940 году в Аризоне.

« Что за дьявол , – вскричал Черчилль, – с кем я говорю? »

Только тут и выяснилось, что вместо Исайи Берлина, сотрудника министерства информации, в гости к Черчиллю попал Ирвинг Берлин, знаменитый американский композитор.

Однако «вторая встреча» прошла куда более продуктивно. Хотя Берлин и не вошел в группу ассистентов Черчилля в его литературном проекте, но с организацией и структурой книги помог существенно.

Книга стала расти. Как всегда, Черчилль предпочитал не писать, а диктовать, стенограммы надо было расшифровывать и потом перепечатывать, распечатки надо было править и сверять с имеющимися документами, которые, в свою очередь, надо было заказывать в государственных архивах – короче говоря, в Чартуэлле развернулось что-то вроде литературной фабрики.

Тем временем как-то образовалось и решение финансовых вопросов. Содержание Чартуэлла, в сущности, было Черчиллю не по карману, и жена не зря раз за разом обращала его внимание на это неприятное обстоятельство.