Борис Тененбаум - Великий Черчилль

Черчилль призвал французское правительство защищать Париж. Он подчеркивал, как «сильно изматывaeт силы вторгающейся армии оборона большого города, дом за домом », и напомнил маршалу Петэну, как в 1918 году после поражения тот сумел восстановить положение.

Согласно мемуарам Черчилля:

« Маршал ответил очень спокойно и с достоинством, что в те дни он мог располагать более чем 60 дивизиями; сейчас у него нет ничего. Он упомянул, что тогда на линии фронта было 60 английских дивизий ».

Маршал намекал на то, что сами англичане уже вышли из битвы, эвакуировав своих солдат из Дюнкерка, и добавил:

« Превращение Парижа в развалины не изменит конечного результата ».

Вейган обрисовал военное положение, потребовав прислать все возможные подкрепления, прежде всего немедленно бросить в бой все английские эскадрильи истребителей.

« Здесь, – сказал он, – решающий пункт. Сейчас – решающий момент. Поэтому неправильно держать какие-либо эскадрильи в Англии ».

Черчилль, в соответствии с решением кабинета, ответил:

« Это не решающий пункт, и это не решающий момент. Решающий момент наступит, когда Гитлер бросит свою авиацию на Великобританию .

25 эскадрилий истребителей необходимо любой ценой сохранить для обороны Англии и Ла-Манша, и ничто не заставит нас отказаться от этого.

Мы намерены продолжать войну несмотря ни на что, и мы считаем, что можем вести войну в течение неопределенного времени – но отдать эти эскадрильи означало бы уничтожить наши шансы на существование».

13 июня Черчилль предпринял последнюю поездку во Францию.

Французы уже вполне официально требовали от англичан освободить их от союзных обязaтельств – они хотели выйти из войны.

Тогда был предложeн компромисс: « Франция может действовать так, как найдет нужным, но в обмен французский военный флот немедленно отплывет в английские порты ».

Это предложение осталось без ответа.

Далее последовало еще одно английское предложение – настолько фантастическое, что я бы не поверил в его существование, если бы своими глазами не прочел о нем в мемуарах Черчилля.

Предложение состояло вот в чем – приведем его в оригинале:

«… The two governments declare that France and Great Britain shall no longer be two nations, but one Franco-British Union. Every citizen of France will enjoy immediately citizenship of Great Britain, every British subject will become citizen of France…»

«Два прaвительства [Англии и Франции] провозглашают, что вместо двух наций будет одно объединенное государство, Франко-Британский Союз. Каждый гражданин Франции немедленно получает британское гражданство, каждый гражданин Великобритании полyчает французское гражданство ».

Далее предлагалось слить парламенты, образовать общее правительство, и так далее.

Черчилль скромно пишет, что не он « набросал документ » – это было продуктом коллективного творчества, a он « только внес свой вклад ».

Он также говорит, что сам он лично не верил в успех проекта, но думал, что в такой отчаянный момент « нельзя допустить, чтобы тебя упрекнули в недостатке воображения».

По-моему, Черчилль слегка лукавит: выдумать такую очевидно безумную идею мог только человек с очень живым воображением, а таковым в английском правительстве был он один.

Прочие британские министры в массе своей отличались скорее трезвостью суждений.

Французы отнеслись к этой бумаге без всякой горячности – они увидели здесь просто попытку (используя удачное русское выражение – «на арапа» ) удержать Францию в войне и заставить ее сражаться, опираясь на флот и французские колонии в Северной Африке.

Это, несомненно, повело бы к полной оккупации Франции и само по себе сильно напоминало призыв: « сражаться за Париж до последнего француза ».

Так что предложение англичан было просто проигнорировано.

Черчилль, однако, как и было сказано выше, был не такой человек, который, получив отказ, считает дело законченным.

Раз ему не удалось договориться с французским правительством в целом, он попытался договориться, так сказать, с отдельными министерствами.

Английский премьер в личной беседе с адмиралом Дарланом (новым министром флота) предложил ему увести французский флот в колонии, не считаясь с тем, что решит правительство Петэна.

Это сильно попахивало призывом к государственной измене.

Aдмирал отказался.

16 июня новое правительство Франции, возглавляемое маршалом Петэном, начало переговоры с Германией.

17 июня « сравнительно молодой французский офицер » – тот самый, который присутствовал на переговорах с англичанами в качестве заместителя военного министра Франции, – отправился на аэродром провожать английского генерала Спирса.

Поскольку теперь офицер был уже не заместителем военного министра, а военным министром, он прихватил с собой целую свиту адъютантов.

Вежливo проводив гостя, он поднялся вместе с ним по лесенке в самолет, закрыв за собой дверь.

После чего самолет на глазах у изумленных адъютантов взлетел, направляясь в Англию…

Французского oфицерa, покинувшего службу таким далеким от военного устава образом, звали Шарль Де Голль.

Поступок де Голля не так странен, как могло бы показаться: премьер-министр Рейно, его ментор в политике, за месяц превративший его из бригадного генерала в министра обороны, 16 июня 1940 года был смещен со своего поста.

Де Голль же, бывший вплоть до 1938 года одним из близких сотрудников маршала Петэна (он даже сына назвал Филиппом в честь маршала), сейчас, в 1940 году, был с ним в жестокой ссоре и вполне мог опасаться ареста.

Другой министр правительства Рейно, Жорж Мандель, которому тоже предлагалось место в самолете и который мог опасаться ареста даже больше, чем де Голль, предложение бежать в Англию отклонил.

Он сказал Спирсу:

« Я не могу бежать – про меня скажут, что я струсил ».

Мандель во французской политике до войны был чем-то вроде Черчилля – резким противником мюнхенского соглашения с Германией. Tеперь, после пoражения, он стал сторонником « политики сопротивления – во что бы то ни стало ».

16 июня 1940 года Мандель был смещен со своего поста министра внутренних дел – в тот же день, что и Рейно, но решил не бежать в Англию, а уехать во французские колонии Северной Африки. Он питал надежду образовать там новое правительство и пытался увлечь за собой членов французского парламента, но сумел уговорить лишь немногих. Остальные примкнули к режиму Виши.

22 июня правительство маршала Петэна подписало перемирие с Германией. Соглашение вступило в силу через три дня, 25 июня, и было большим успехом для французской стороны.

Потому что в юридическом смысле оно НЕ было капитуляцией.