Борис Тененбаум - Великий Черчилль

Рузвельта и Черчилля сближали многие вещи – например, принадлежность к патрициату. Если в роду Рузвельтов герцоги, конечно, водиться никак не могли, то его семья безусловно принадлежала к тому, что можно было бы назвать американской аристократией – если бы она существовала.

Его дальний родственник Теодор Рузвельт был президентом и, право же, не мог не служить примером и Фрэнклину Рузвельту.

И Рузвельт, и Черчилль относились друг к другу с искренней симпатией, их интересы были схожи. Оба много сделали для флота – Черчилль в качестве главы Адмиралтейства, Рузвельт – в бытность свою заместителем министра флота США.

Оба ценили литературу.

Собственно, можно сказать, что их различия тоже начинались в этой области.

Доктор Уилсон записал в дневнике такой эпизод, свидетелем которого он был: во время однoго из визитов Черчилля в Вашингтон Рузвельт прочел ему по памяти две строчки из малоизвестного американского поэта эпохи Гражданской войны.

Черчилль задумался на секунду – и прочел Рузвельту все стихотворение, целиком, все 68 строчек.

Доктор Уилсон был потрясен.

О реакции Рузвельта трудно сказать что-то определенное, но можно догадаться, что это не было просто чистым и беспримесным восхищением.

Мы знаем из записок Гарри Гопкинса: известие о том, что речи Черчиллю пишет сам Черчилль, президента слегка огорчило. Политики в своем роде ревнивы к талантам друг друга – может быть, не меньше, чем кинозвезды.

Но, конечно, такого рода соперничество отношений обоих деятелей друг к другу не определяло.

Основой были интересы их государств.

В 1940 г. главный, решающий интерес Англии был прост. Надо было оставаться в живых.

Интересы США заключались в том, чтобы « купить время » – создать армию, усилить флот, перевести промышленность на военные рельсы, подготовить общественное мнение к весьма возможной войне – а по мнению Рузвельта и его ближайших сотрудников – уже войне неизбежной.

Наилучшим образом эта задача решалась предоставлением Англии максимально возможной материальной и политической помощи.

Главные политические проблемы для Рузвельта были внутри США.

Hи Конгресс, ни Сенат, ни население в целом впутываться в европейские дела не хотели, и президенту приходилось тащить страну в нужном ему направлении, прибегая к хитростям и уловкам.

Англия в 1940–1941 гг. воевала, что назывaется, в долг, получая оружие и военные материалы в кредит, за который не смогла бы расплатиться, но США выигрывали на этом нечто, что было дороже денег – время.

Примерно с зимы 1941–1942 гг. стало ясно, что, с точки зрения США, роль главного «тормоза» германской военной машины перешла от Англии к СССР.

Следовательно, надо было оказать СССР максимально большую помощь любыми военными материалами, которые помогут ему вести войнy – и в этом и Черчилль, и Рузвельт были полностью согласны.

Роли сторон распределились так: военные материалы предоставляли в основном США, доставляли их в СССР в основном англичане – и опять делалось это хоть и с затрудениями и спорами, вроде тех, что возникли вокруг конвоя PQ-17, но с принципиальной точки зрения – в полном согласии.

Однако к середине 1943 года с обеих сторон начало накапливаться раздражение. Разумеется, политики вели себя посдержаннее, чем военные, до открытых скандалов дело не доходило.

США и Англия расходились, например, по вопросам колоний.

Черчилль однажды обмолвился, что он « не собирается председательствовать при роспуске Британской империи ».

Это его едва ли не наиболее цитируемое высказывание никакого сочувственного отклика у президента Рузвельта не вызывало. Если английские доминионы вроде Австралии все больше полагались на США, а не на Англию, то Рузвельт не видел в этом ничего дурного и мешать им совсем не собирался.

B то же время для Черчилля отход «белых» доминионов – включая даже Канаду – из орбиты империи в сторону США представлял собой крайне болезненную проблему.

Стороны совершенно по-разному видели послевоенное устройство мира.

Рузвельт и его советники, по-видимому, представляли себе что-то вроде американо-советскoго кондоминиума, с возможным участием также и Китая.

Во всяком случае, для Англии в этом миропорядке отводилось место на ступеньку ниже, с чем Черчилль был решительно не согласен. Он, конечно, был в достаточной степени реалистом, чтобы понимать, что у Англии просто не хватит ресурсов для конкуренции с США или с СССР на равной основе, и рассчитывал заручиться в этом деле поддержкой послевоенной Франции.

Отсюда его поддержка Де Голля, которого Рузвельт не выносил.

Но все эти вопросы касались будущего. Настоящее, однако, тоже ставило острые проблемы.

Рузвельт, как и все его военные советники, стоял за «прямую атаку» – высадку англо-американских войск во Франции с последующим движением на Берлин. Черчилль настаивал на традиционнoй для Англии «морской стратегии», суть которой состояла в том, чтобы в полной мере использовать мобильность флота. Угрожая атакой в любой точке континента Европы по собственному выбору, сравнительно небольшие силы могли бы сковать значительные ресурсы неприятеля.

Эта стратегия была с успехом использована против Наполеона – и даже против России, в Крымскую войну. Царь Николай I, опасаясь английских десантов, был вынужден держать у Петербурга втрое больше войск, чем под Севастополем, где, собственно, и шла война.

Черчилль полагал, что и сейчас, в 1942 г., куда выгоднее грозить Германии десантами разом и во Франции, и в Италии, и на Балканах, вынуждая ее растягивать войска по побережью Европы, чем начинать «прямую атаку» в каком бы то ни было определенном месте.

Американцы это положение яростно оспаривали. Джордж Маршалл, главный военный советник Рузвельта, называл английскую стратегию « попыткой погасить пожар, бросаясь снежками ». Сам он стоял за массированное применение силы, лучше всего – во Франции.

Черчиллю оставалось ждать окончания военных операций в Сицилии и надеяться на то, что они принесут такую удачу, что и американцы увидят его правоту. Все это предполагалось обсудить на личной встрече с Рузвельтом летом 1943 г., подготовка к которой уже началась.

А пока Черчиллю оставалось заниматься другими неотложными проблемами: войной в воздухе и битвой с подлодками Деница – за Атлантику.

К 1942 году, то есть сразу после вступления в войну США, военныe действия на море распространились на новые театры – к восточному побережью Соединенных Штатов, в Арктику, в Южную Атлaнтику – вплоть до мыса Доброй Надежды.

За первые 7 месяцев 1942 г. немецкие подводники добились неслыханных успехов: они потопили 681 торговое судно общим тоннажем в 3 556 999 тонн. Это составляло производительность в 300 тонн потопленного тоннажа на лодку в каждый операционный день. Потери немцев на всех театрах военных действий за этот период времени составляли 32 подлодки – в среднeм 4 или 5 лодок в месяц.