Борис Стомахин - Буреполомский дневник

А врачиха вчера не вызвала, конечно, и не подумала. Вот так им верить, даже в мелочах...

12–27

Проверка. Оглядываюсь вокруг. Все вы – тупая мразь, быдло и нечисть! Всех вас я сжег бы в печах, не задумываясь, одним махом, всю вашу толпу!..

14–38

Это быдло и чернь, вроде того мужичка, что мне стирает, – холопы, праправнуки крепостных. С ними не разговоры разговаривать, а – в старину (русскую старину, столь любимую русскими) их просто–напросто пороли бы на конюшне.

4.9.08. 6–32

Жесточайшая гомофобия и антисемитизм – вот подлинное лицо этого народа. Пещерное, варварское, преступное лицо, – и за это он, конечно, подлежит суровой каре. Если б только кто видел и слышал, какому издевательству, глумлению и насилию подвергаются тут несчастные “обиженные”, не считаемые этим быдлом вообще за людей! Существование “пидоров” всеми признано, впитано с молоком матери и не подвергается даже малейшему сомнению.

8–58

Четверг, “режимный день”, начался сегодня весело. На зарядке “мусора” до нас не дошли (только 12–й и 5–й бараки, первые по “продолу”, судя по крикам стремщиков). Но пока стояли на улице, ожидая (кстати, дольше обычного) похода на завтрак, – вдруг на “продоле” появились 3 “мусора”. Мы уже двинулись, они повстречались с зэковской толпой, прошли дальше – и, оглядываясь, можно было увидеть, что зашли как раз к нам, на 13–й. Когда вернулись с завтрака – они все еще были здесь, очень усердно шарили в каптерке (где, как им, конечно, хорошо известно от стукачей, блатные прячут телефоны). Пошарили там, вышли, пошли куда–то – в “культяшку” или на “кухню”, но, слава богу, не в нашу секцию, так что можно было достать “заточку” (нож) и позавтракать. Потом, наконец, ушли. Но день только начался, – скорее всего, это еще не последние “веселые” приключения на сегодня...

5.9.08. 8–57

До чего же омерзительны здесь блатные, какими словами это описать!.. Наглые, тупые, самоуверенные скоты... Один – вроде бы так ничего с виду, чисто внешне, – но я внимательно посмотрел на него недавно, когда он сидел на корточках, ожидая очереди в ларек. “Жаба!” –подумалось мне. Другой – длинный и тощий, – если бы у вшей, которых тут постоянно ловят, можно было бы разглядеть “лицо”, оно в точности было бы лицом этого блатного... Третий – и по интеллекту, и по внешнему виду, и по манерам, – совершеннейшая обезьяна, шимпанзе или горилла. Человеком это назвать решительно невозможно. И из–за этой гориллы, на целые вечера забирающей себе “трубу”, моя мать, часами дозваниваясь, так и не может дозвониться (например, вчера вечером была такая история, и уже не 1–й раз).

13–35

Нет, чтобы СТОЛЬКО быдла и мрази сразу, – это же с ума сойти!!.

22–05

“За положение в лагере” они, видишь ли, беспокоятся, эти блатные твари!.. Падаль несчастная, самозванные командиры–начальнички... Выговаривали мне сегодня на своей “кухне”. А письма, значит, не дошли... Ужасно жалко и обидно, но это еще не смертельная потеря, все поправимо. А “забота о положении в лагере” у этих блатных мразей заключается в том, чтобы всегда ползать перед “мусорами” на брюхе, стелиться ниц, называть по имени–отчеству и чуть ли не ноги им целовать. И упаси тебя бог хотя бы задуматься о сопротивлении, об отношениях с “мусорами” наравне и с позиции силы...

6.9.08. 8–05

Эта зона, этот барак – просто–напросто клоака нечистот, разбойничий вертеп, где издеваются и глумятся над людьми (?), как хотят. Причем не только “мусора”, но больше их – блатные, а также эти твари и быдляки – сами друг над другом, более сильные над более слабыми.

7.9.08. 9–39

Воскресенье. Пустой день. Осталось сидеть ровно 132 недели.

Вчера вызвали к нарядчику, вручили – даже не повестку, а – постановление судьи Тоншаевского суда о рассмотрении моего ходатайства об УДО 11 сентября. Итак, дата назначена. Но результат, увы, известен заранее...

Блатные подонки (с подачи все того же шимпанзе) изобрели новый вид глумления над несчастными “обиженными” (“пидорами”, как они выражаются). Вечером, перед проверкой нескольких из них (не блатных, разумеется, а работяг) выстраивают во дворе (в “локалке”) и заставляют плясать (или, точнее, приплясывать) под музыку, и без того целый день гремящую из динамика, специально вывешиваемого блатными на улицу. Бедолаги вынуждены “плясать”, деваться им некуда – пляшут, а мысль о коллективном сопротивлении подонкам им даже не приходит в голову.

Тупое животное, на которое я понадеялся со стиркой и которое теперь пьет чай и курит практически полностью за мой счет, – то ли оно издевается, то ли еще что, не пойму. Изначально уговор был – ВСЕ вещи не только стирать, но и гладить (только ради защиты от появления вшей). Но эта мразь все последнее время почему–то не только не желает гладить мне трусы, – но даже и снять их с трубы на улице, где они сохнут. Спрашиваю, почему, – мол, они еще не высохли. Пойди, говорит, сними их сам. Стесняется, что ли, что увидят его стирающим и гладящим мне трусы?.. Сейчас вышел, пощупал их – уже вполне сухие, висят себе в одиночестве... Но это еще не все: сразу после проверки этот урод принес мне снятые оттуда же 2 пары носков – влажные, не досушенные. Т.е., и их не стал гладить, отдал так!.. Говорю ему: что ты их мне принес, ты ж их раньше гладил? Нет, – говорит, – т.е. не гладил, мол, и раньше. Хотя я прекрасно помню, что постоянно он приносил их проглаженными. Осталось , фактически, ему гладить одну мою футболку. То ли ленится работать эта тварь, то ли еще что, – даже понять не могу, но от услуг его и от содержания такого быдла за свой счет, видимо, придется отказаться.

21–45

Блатное шимпанзе опять захватило “трубу”, и опять, значит, мать не дозвонилась мне сегодня вечером. Впрочем, она знает, что я знаю и об этом, и о причинах этого (вижу его с “трубой” в лапах). А сейчас, только что, оно устроило небольшой, но шумный скандальчик насчет уборки в бараке. Чувствует себя здесь полным хозяином и нисколько не сомневается в своем “праве” орать, командовать и угрожать, карать и миловать...

8.9.08. 7–05

Опять утро... Опять в этом проклятом бараке... Понедельник. Началась новая неделя – 132–я от конца. Будь же проклято все – и этот барак, и это быдло в нем, и эта проклятая страна рабов, и этот народ, и это небо, и земля, и вся моя дурацкая, никчемная жизнь!.. Будь проклято на вечные!..

22–00

Ну что ж, этого следовало ожидать, и странно еще, что так долго. Только что, перед проверкой – яростное столкновение с шимпанзятиной ( яростное с ее стороны, разумеется).по поводу того, что когда она (оно) стала, по новому обыкновению, выгонять всех из барака (даже не в 21–00, а в 20–50) якобы для уборки, – я отказался подчиниться этому наглому командованию, сказав что–то типа: “Успеется”. Ух, что было!!. Надо было слышать и видеть, как оно истошно верещало на весь барак, трясясь и подпрыгивая от ярости и маша перед моим лицом кулачищами. Несмотря на опасность (или как раз из–за нее?), сцена эта доставила мне подлинное наслаждение. Эти хриплые, гортанные крики, точь–в–точь обезьяньи!.. Прямо леса Бразилии какие–то, а не Нижегородская область... :) Вспомнилась с этаким выражением, с придыханием произносимая фраза Сани Лазарева из Москвы, из 509–й хаты: “Животный мир!”. Когда я все же вышел, вслед мне был сделан презрительный вывод (насмешивший меня еще больше): что я “мусорской” и что у меня “мусорская кровь”.