Array Array - Двадцать лет в батискафе.

Дважды, в 1968 и 1970 годах, французский военно-морской флот объявлял траур по слу­чаю гибели подводных лодок «Минервы» и «Эвридики», за­тонувших с экипажами на бор­ту в районе Тулона. Мои за­писки могут считаться чем-то вроде судового журнала «Ар­химеда»; однако когда мне это представляется целесообразным, я нарушаю в них хронологическую последовательность собы­тий. Участию «Архимеда» в поисках исчезнувших подлодок я посвящу отдельную главу.

Итак, летом 1969 года «Архимед» покинул воды Средизем­ного моря и направился к Азорским островам. А еще ранее, 1 января 1969 года, в его жизни произошло важное событие: из ведения ЦНРС наш батискаф перешел во вновь создан­ную систему Национального центра эксплуатации океанов (ЦНЕКсО), призванного заниматься исключительно океаногра­фией. До тех пор наши планы утверждал Национальный центр эксплуатации океанов, а его решения в свою очередь рассмат­ривались в ЦНРС, где нам и отпускали кредиты. Теперь разра­ботка программ и их финансирование легли на ЦНЕКсО. Эта организация была как будто к нам расположена и проявила щедрость в расходах на научно-исследовательское оборудова­ние; не повезло в этом смысле почему-то только геологии.

На отпущенные средства были заказаны два ценных прибо­ра — гидролокатор бокового обзора и установка для исследова­ния донных осадков. Гидролокатор бокового обзора излучает узкий горизонтальный пучок лучей; эхо, возникающее при от­ражении лучей от препятствий, улавливается и записывается на движущуюся бумажную ленту. Так получается нечто вроде фо­тографии подводного горизонта: черные контуры на нем соот­ветствуют препятствиям, а белые участки — свободному прост­ранству.

Прибор для изучения донных осадков также излучает низ­кочастотные колебания, но уже в вертикальной плоскости; посылаемая волна проникает сквозь осадочный слой и отра­жается от лежащих под ним твердых пород. Таким об­разом, мы получили возможность измерять толщину осадочно­го слоя.

Оба эти прибора были установлены на борту «Архимеда» перед самым отплытием к Азорским островам, так что в ходе этой экспедиции нам удалось провести лишь предварительные испытания их в действии; окончательную доводку обоих при­боров пришлось отложить до возвращения во Францию. В пла­ны экспедиции входили, собственно, в основном биологические исследования, и испытание новой аппаратуры велось лишь за­одно с ними. Выбор Азорских островов объясняется просто. Де­ло в том, что континентальный шельф и ложе океана мы уже исследовали в Португалии; затем в 1966 году в водах Мадейры мы ознакомились с характерным географическим районом, расположенным изолированно посреди атлантической равнины. Теперь же, в 1969 году, нам хотелось побывать на западной периферии океанского ложа и на примыкающем к нему шель­фе. Область эта соприкасается с Срединно-Атлантическим хреб­том, рассекающим Атлантику надвое. Выбор базы определялся сам собой — Понта-Делгада, порт, находящийся на острове Сан-Мигел и являющийся административным центром Азор­ских островов. «Архимед» шел туда на буксире ровно три неде­ли, с остановками в Гибралтаре и на Мадейре. Мы были рады снова повидать людей, с которыми вместе работали в 1966 го­ду, особенно наших друзей из Фуншала, где мы тогда провели около двух месяцев. Море было спокойно, погода позволяла нам идти со средней скоростью 7 узлов. Несмотря на столь дальний переход на буксире, «Архимед» достиг Понта-Делгада в отлич­ном состоянии. Право совершить с нами первое погружение

было предоставлено господину Лобье, и он участвовал в двух погружениях — 23 и 27 июня. Этот выдающийся ученый, советник ЦНЕКсО, был широко эрудированным специалистом в области биологии океана и к тому же давно знал «Архимед», так как в 1962 году, будучи гардемарином и служа в Группе батискафов, участвовал в нашей тогдашней экспедиции в Японию.

К югу от острова Сан-Мигел есть скалистая банка, которая тянется километров на 30 в южном направлении; в ходе пер­вых погружений мы решили посетить ее восточную кромку. Средняя глубина в районе банки 300—400 метров, но склоны ее, имеющие уклон около 45°, переходят в океанское ложе толь­ко на глубине 2000 метров. Проследив за описанием нашего первого погружения, читатель легко составит себе представле­ние об этом гигантском обрыве. В 8 часов 50 минут «Архимед» совершил посадку на грунт на глубине 460 метров, но, к сожа­лению, не на восточной стороне банки, а на западной. Поэтому мы подвсплыли до глубины 350 метров и, идя курсом на вос­ток, пересекли центральную возвышенную часть банки, образо­ванную скальными разломами недавнего происхождения. Ска­лы эти сильно затрудняли движение батискафа. Затем мы стали опускаться вдоль склона. 10 часов 25 минут — 590 метров; 10 часов 55 минут — уже 700 метров; 11 часов 30 минут — 880 метров; в 12 часов 35 минут миновали 1000-метровую отметку; в 13 часов 30 минут глубиномер показал 1400 метров; и наконец в 15 часов 10 минут мы достигли глубины 1520 мет­ров, где оставались довольно долго и откуда начали всплытие. При втором погружении мы проделали аналогичный путь с глубины 1100 метров до 1720 метров.

Эти два погружения в навигационном отношении были са­мыми сложными за всю экспедицию. Несколько раз «Архимед» ударялся об отвесные скалы, выступающие над каменистым дном и окруженные обломками горной породы. Гидролокатор бокового обзора оказался в этой обстановке практически беспо­лезным, ибо экран его был так переполнен сигналами, что в них почти невозможно было разобраться на ходу.

Во время второго погружения у нас произошло настолько сильное столкновение со скалой, что рельсы захватно-подъемного устройства были погнуты, а кое-где даже сорваны с места: разбитая тележка повисла на одном правом рельсе. Сразу по­сле аварии мы всплыли; две недели после этого ушли у нас на ремонт. і

Наших гостей ученых эти погружения привели в настоящий восторг. Разумеется, ни для кого не было секретом, что малые глубины отличаются особенно богатой фауной, по мере же дальнейшего погружения она беднеет. Но даже мне никогда и ни­где не приходилось видеть на дне такой воистину праздничной картины. Господин Лобье писал потом в своем отчете: «Нельзя не поражаться богатству фауны — как донной, так и пелагиче­ской, имеющейся даже на самых больших глубинах».

Сделанные нами фотоснимки дают представление о той мас­се губок, белых кораллов, горгонарий, антипатарий (колониаль­ные кораллы) и морских звезд, соседствующих с морскими ежа­ми и рачками, которые водятся в морских глубинах. Что каса­ется рыб, то господин Лобье отметил десять их видов.

В следующих погружениях участвовали господа Карпин, Зибровиус, Арно, профессор Перес и наш португальский хозяин профессор Салданья. Погружения эти проходили на больших глубинах и прошли в целом довольно спокойно, хотя рельеф дна на границе шельфа и ложа не раз преподносил нам сюр­призы. В отчете одного из наблюдателей находим такие, напри­мер, строки: «Мы — в пропасти и, чтобы выбраться из нее, сбрасываем балласт. Миновав гребень возвышенности, обнару­живаем, что, хотя давление остается постоянным, то есть мы не поднимаемся и не опускаемся, дно уходит из-под нас. К то­му же гидролокатор обнаруживает громадную стену в 100 мет­рах за нами».